Робин сложила свои письма и положила их в пластиковый камень, порвала записки Страйка и Райана и выбросила их на дорогу, потом за пару минут проглотила батончик «Дабл Деккер», который оставил для нее кто-то из агентства, а затем отправилась обратно через лес.

Она не прошла и десяти метров, как услышала позади себя шум машины и бросилась за дерево. В свете фар она увидела, как Барклай вышел из «Мазды», осторожно перелез через ограждение из колючей проволоки и извлек из пластикового камня послание Робин. Все еще прячась, вглядываясь сквозь ветви, Робин подумывала окликнуть его, но не смогла этого сделать. Отделенная от своего коллеги всего десятью метрами, она чувствовала себя призраком, который не имел права общаться с живыми. Она смотрела, как Барклай перелезает обратно через ограду, садится в машину и уезжает, а затем, борясь с желанием разрыдаться, медленно повернула прочь.

Она прошла через неприветливое поле и, наконец, незамеченной вернулась на свою кровать в общежитии. Отчасти из-за сахара, поступившего в ее организм, а также из-за того, что паника, вызванная ночным походом, слишком медленно утихала, Робин не спала до самого утра и почувствовала практически облегчение, когда прозвенел звонок, разбудивший всех остальных.

75

Совершенно необходимо внести известные ограничения. Но лучше всего ограничения могут вноситься в том случае, если человек сам вносит их.

«И цзин, или Книга перемен»

Перевод Ю. К. Щуцкого

— Что думаешь?

Страйк, только что закончивший читать последний отчет Робин с фермы Чапмена, поднял глаза на Барклая, который двадцать минут назад привез письмо из Норфолка и теперь стоял в дверях его кабинета, держа в руках кружку с кофе, приготовленную Пат.

— Пора ей возвращаться, — сказал Страйк. — У нас тут, похоже, достаточно материалов для проведения полицейского расследования, если эту девочку Линь не отвезли в больницу.

— Да, — согласился Барклай, — а ты еще не добрался до сексуального насилия.

Страйк ничего не ответил, снова опустив взгляд на последние несколько строчек письма Робин.

…и Уэйс облапал меня. Далеко зайти он не успел, потому что вошли Мазу с Беккой.

Знаю, ты скажешь, что мне следует вернуться, но я должна выяснить, можно ли убедить Уилла покинуть ферму. Я не могу уйти сейчас, когда мне это почти удалось. Еще одна неделя может помочь.

Пожалуйста, проверь, если сможешь, поступила Линь в местную больницу или нет, я очень за нее волнуюсь.

Целую, Робин

— Да, ей определенно нужно возвращаться, — повторил Страйк.  — В следующем письме я напишу ей, чтобы она ждала у камня, откуда мы ее заберем. Хватит.

Он был обеспокоен не только тем, что Робин назвала «лапаньем Уэйса» — что бы это значило? — но и тем фактом, что она стала свидетельницей чего-то, что серьезно уличало церковь. Конечно, именно для этого она и отправилась на ферму Чапмена, но Страйк не предполагал, что Робин, став опасным свидетелем серьезных правонарушений, после этого будет продолжать там находиться. Хотя он понимал, почему она призналась, что видела Линь с теми растениями, Робин серьезно скомпрометировала себя, и ей следовало немедленно убираться оттуда. На стене за ним висела доска, демонстрирующая, сколько людей из окружения Папы Джея погибло или пропало без вести.

— Что? — переспросил он, поняв, что Барклай ему что-то сказал.

— Я говорю, что ты делаешь сегодня утром?

— А, — произнес Страйк. — Увольняю Литтлджона.

Он открыл фото на телефоне и протянул его Барклаю.

— Первое, что он сделал, вернувшись из Греции, — навестил Паттерсона. Чертовски вовремя получил хоть что-то за те деньжищи, что я выложил.

— Отлично, — произнес Барклай. — Можем ли мы заменить его тем, кто сделал этот снимок?

— Если только ты не хочешь, чтобы ко вторнику из этого офиса вынесли все, что можно продать.

— И где ты его будешь увольнять?

— Здесь. Он уже едет.

— Могу я остаться и посмотреть? Похоже, это мой единственный шанс услышать его голос.

— Думал, ты на Фрэнке Втором.

— Да, так и есть, — вздохнул Барклай. — А это значит, что я часами буду следить за тем, как он следит за Майо. Если они собираются что-то предпринять, я бы хотел, чтобы они, черт возьми, сделали это быстрее.

— Не терпится увидеть, как похитят нашу клиентку?

— Ты понял, о чем я. Может пройти несколько месяцев.

— У меня такое чувство, что скоро станет очень жарко.

Барклай ушел. Страйк слышал, как в дверях он весело проходит мимо Литтлджона: Барклай давно ждал этого момента.

— Доброе, — сказал Литтлджон, появляясь в дверном проеме, который только что освободил Барклай, его короткие темные волосы с проседью, как всегда, были аккуратно подстрижены, и он устремил свой уставший от жизни взгляд на Страйка. — Могу я сначала выпить кофе...?

— Нет, — сказал Страйк. — Входи, садись и закрой дверь.

Литтлджон моргнул, но сделал, как ему было велено. С настороженным видом он прошел к креслу Робин за столом партнеров и сел.

— Может, потрудишься объяснить? — потребовал Страйк, подвигая по столу телефон, на экране которого была открыта сделанная накануне фотография Литтлджона и Паттерсона возле офиса последнего в Марилебоне.

Наступившее молчание длилось почти две минуты. Страйк, про себя размышлявший, что сейчас скажет Литтлджон: «Я просто столкнулся с ним» или «ОК, пойман с поличным», не стал нарушать заполнившую комнату тишину. Наконец его сотрудник издал нечто среднее между всхрипом и вздохом. И, чего Страйк никак не ожидал, заплакал.

Если бы Страйка попросили расставить всех, кого он недавно видел плачущими, в зависимости от того, насколько сильно он сочувствовал их беде, он, не задумываясь, поставил бы Бижу на последнее место. Однако теперь он понял, что есть категория плачущих людей, которых он презирает даже больше, чем женщину, игравшую в двойную игру, которая обернулась против нее самой. Категория, к которой можно отнести человека, сделавшего все возможное, чтобы разрушить чужой бизнес, уничтожить чужую репутацию, сорвать дело агентства о преследовании женщины и вызвать у той дополнительную порцию страха и тревоги, и все это он, предположительно, делал за деньги, а теперь, похоже, ждал жалости за то, что его разоблачили.

Хотя у Страйка и возникло искушение дать этому мужчине настоящий повод для слез, он решил, что из, по его мнению, попытки Литтлджона продемонстрировать раскаяние, можно извлечь выгоду. Поэтому Страйк никак не прокомментировал всхлипывания Литтлджона и стал ждать, что будет дальше.

— У меня много долгов,