получила. Сомневаюсь, что когда-нибудь верну деньги.

Думаю, Альбина была права. Я слишком добрая. Но с этим покончено. Хватит мне ссориться деньгами дяди. Может быть, мы не обеднеем, однако я не планирую до конца жизни спонсировать наркомана, терпеливо ожидая, когда ему выпадет двадцать одно очко.

Когда в дверь снова начали стучать, я сую в уши наушники, выбираю на мобильном телефоне подходящую музыку и ухожу из реальности. Достали! Меня нет дома!

Отстранившись от посторонних глаз, я могу сфокусировать внимание на своих делах, что я и делаю, взяв в руки ноутбук. С того дня, когда на меня повесили заботу о сводном брате, я не притрагивалась к творчеству. Книга сама себя не напишет. К тому же, после разговора с мамой Альбины, которая так нахваливала мой сюжет, у меня появился стимул для продолжения работы.

Просидев весь вечер на кровати, уставившись в монитор ноутбука, я начинаю понимать, что пора сделать перерыв. Глаза уже слезятся и болят. Я никогда не привыкну сидеть весь день за компьютером. Мне нужен отдых. И я оставляю книгу до лучших времён.

Захожу на кухню, чтобы выпить немного сока, и слышу звонок в домофон. У меня незваные гости? Не помню, чтобы приглашала кого-то на ужин. Но делать нечего. Открываю дверь и выхожу на лестничную площадку.

Лифт ещё не успел добраться до моего этажа, как позади открывается соседская дверь. Из квартиры напротив выглядывает тётя Клава.

– Аня, доченька...

– Денег не дам! – отрезаю я. – Простите, тётя Клава, но я не собираюсь спонсировать вашего безработного сына. Если не хотите голодать, перестаньте давать ему деньги.

– Дай Бог тебе здоровья, дочка... – тихо отвечает старушка, закрыв дверь с той стороны.

Вроде бы поступаю правильно, ведь я ничем не обязана этим людям, а на душе кошки скребутся. Неприятно сосет под ложечкой. Ощущения такие, словно я совершаю смертный грех. И о чем я только думала, когда впервые одолжила денег? Откажи я в первый раз, сейчас не испытывала такого отвращения от собственного отражения.

Наконец лифт поднимается на мой этаж. Двери распахиваются в разные стороны, а из шахты выходит знакомая женщина.

– Зачем ты пришла? – спрашиваю у младшего лейтенанта полиции в должности инспектора по делам несовершеннолетних. – Мне кажется, я доходчиво дала понять, что тебя не касаются проблемы нашей семьи.

– Может, ты впустишь меня, и мы поговорим? Или мне оправдываться перед тобой прямо под дверью? – Она осуждает меня за то, что между нами случилось прошлой ночью. Это заметно по выражению лица.

– Ладно, заходи. – Я приглашаю её в квартиру, попутно закрываю дверь и указываю на кухню. – Будешь чай? У меня остался ужин.

– Нет, не стоит, – сняв сапоги с шубой, длинноногая Альбина проходит на кухню и садится за стол. – Я выпью горячего чая, чтобы согреться.

Ставлю чайник на плиту, а сама запрыгиваю на кухонный гарнитур, бросив в неё недоуменный взгляд.

– О чем хочешь поговорить?

– Во-первых, я хотела попросить прощения, – говорит она, сложив ногу на ногу. Мы смотрим друг другу в глаза, и между нами пробегает молния. Что это? Личная неприязнь? – Мне не следовало вмешиваться в твою жизнь, Аня, – продолжает она сдержано. – С моей стороны это выглядит очень некрасиво.

– Неужели? – усмехаюсь, даже не понимая, ради чего слушаю эту женщину. – Можно задать личный вопрос? На хрен ты вообще начала копать под меня? Искала компромат, что ли?

– Конечно же, нет, – расплывается в улыбке она. – Мне стало интересно узнать о тебе. Признаю, я перегнула палку, но мне было ужасно любопытно.

– Ты ведь в курсе, что для этого есть мобильные телефоны? Что тебе мешало набрать мой номер и спросить напрямую?

– В последний раз ты была не сильно настроена на беседу. Мне показалось, что ты что-то скрываешь.

Чайник на плите подаёт сигнал, и я спрашиваю на пол. Беру пару бокалов, наполняю их чаем и достаю из холодильника остатки ужина с бутербродами. Поставив все тарелки и бокалы на стол, я сажусь напротив неё.

– Я понятия не имею, что взбрело в твою голову, – говорю с серьёзным лицом. – Но разве ты не думала, что у людей бывают секреты? Есть вещи, о которых не принято разговаривать с первой встречной женщиной.

– Теперь я понимаю, как сильно ошиблась на твой счёт.

– Рада за тебя! И что? Продолжишь лезть в мои отношения с Ритой? Или оставишь меня в покое?

Альбина даже не притрагивается к чаю. И зачем я только надрываюсь, пытаясь угодить этой женщине?

– Хочешь, чтобы я ушла? - спрашивает она.

– Я хочу, чтобы ты больше никогда не вмешивалась в мои дела, Альбина! – без раздумий отвечаю я. – Это возможно? Или я оказалась под прицелом младшего лейтенанта полиции?

– Перестань, пожалуйста, – вздыхает она, мотая головой. – Признаюсь, я сглупила, но не надо говорить со мной в таком тоне. Мы с тобой не враги.

– Если бы ты так думала, ты не стала бы рыться в моем прошлом, – наклоняюсь к ней, заговорив в издевательском тоне. – И ты до сих пор не ответила, ради чего затеяла генеральную репетицию по поиску информации обо мне. Что это было, Альбина? Тебе заняться больше нечем? Если у тебя так много свободного времени, быть может, ты посвятишь его сыну, которого бросила на произвол судьбы?

Не успеваю отстраниться, как получаю по лицу. Альбина награждает меня звонкой пощёчиной. Я едва удерживаю равновесие на стуле, чтобы не упасть на пол. Но ей этого мало. Она хватает меня за волосы и бьет во второй раз.

Звон в ушах выбивает меня из равновесия, и я падаю на пол. Лицо горит, словно меня сунули головой в кипяток. Кожу обжигает огонь, возникший после нескольких ударов тонкой женской ладони.

Оказавшись на полу против своей воли, я чувствую, как меня тянут за волосы. Я хватаюсь за руку, которая крепко сжимает растрёпанные локоны и с трудом перебираю ногами, даже не осознавая, что происходит.

– Ещё раз заговоришь о моем сыне в таком тоне, я тебе все волосы вырву, малолетняя сучка! – скрипит зубами не на шутку обозлённая Альбина. Она толкает меня на пол, а сама открывает дверцу шкафа. – Знаешь, я сразу поняла, с кем имею дело. Ты, моя дорогая Аня, избалованная девчонка, которая не в