Чтобы не киснуть дома, терзая себе сомнениями, я уточнил у мышоура, не нужно ли ему что-нибудь, и выбрался наружу. Люблю весну, тем более женевскую. Здесь она мягкая и не раздражает резкими перепадами температуры. Ветки на деревьях покрылись листочками, в воздухе уже царит какой-то тонкий аромат, определить который обонянием не совсем получается. Просто душой чувствуешь, что пришла весна и все вокруг не то чтобы оживает – Женева никогда не засыпает, – но активируется каким-то особенным образом. Все женевцы живут в предвкушении эльфийского праздника весны, который отмечают всем городом. Прошлый весенний карнавал я пропустил, не хотелось бы прошляпить и этот, а с моим умением влипать в разные неприятности лопухнуться проще простого. Может, прав Иваныч и я действительно сам ищу проблемы на свою голову? Вот как сейчас, с этой интригой в стиле «Фигаро тут, Фигаро там». Если итальянец еще и сможет оценить пикантность ситуации, то Пахом вряд ли обрадуется.

Погода, лучистое солнце, а также посещение кафешки на набережной окончательно развеяли мои мрачные мысли, и время до посещения дома Пахома пролетело незаметно. Даже пришлось поторопиться, чтобы вернуться домой за своим саквояжем с инструментами. Он уже давно перестал быть реквизитом для создания таинственного образа странноватого искусствоведа. Мне все чаще приходилось не только подтверждать подлинность произведения искусства, но и оценивать их стоимость, а тут мой дар помогал лишь отчасти. Приходилось использовать специальные осветительные приборы и увеличительные стекла, дабы не пропустить фатальные повреждения, способные сильно уронить цену товара.

Вызванное такси доставило меня к окраине квартала за три минуты до назначенного срока, как раз было время дойти до нужного дома пешком. Преступный авторитет обжился здесь основательно, и чужие машины в мини-квартал заехать попросту не могли. Нет, никаких шлагбаумов через улицу никто выставлять не стал, но все знали, что для собственной безопасности нужно либо объезжать по кругу, либо пешочком. Да и то не факт, что такого пешехода не остановит относительно вежливый дядька с синими партаками на пальцах и не спросит: какого хрена ты здесь забыл, мусью? Торговых центров тут нет, и достопримечательностей тоже. А вот мое появление сидящий на лавочке и, кажется, даже прикорнувший под ласковым вечерним солнышком охранник отметил лишь ленивым кивком. Я кивнул в ответ и спокойно пошел дальше.

Конечно же, мое появление было отмечено не только одиноким охранником: Косарь уже стоял на пороге.

– Ты чего приперся? – почему-то угрюмо встретил меня подручный Пахома, хотя, если ничего не путаю, за последнее время я не наступал ему ни на какие мозоли и, как говорится, не делал ничего предосудительного в борщ. Впрочем, удивляться нечему. Сам виноват. Мне же сказали сидеть дома и ждать, а я, как выразился мой бандитствующий знакомец, приперся.

– Меня ждет Пахом.

– Пахом ждет оценщика от заказчика.

В ответ я раскинул руки жестом циркового конферансье и улыбнулся. Признаюсь, улыбка получилась кривоватой. Саня дураком никогда не был, хоть и часто прикидывался, поэтому быстро просчитал ситуацию и вернул мне такую же кривую улыбку. К тому же еще и крайне зловещую:

– Ты реально Псих. Когда-нибудь твои тупые приколы вылезут тебе боком. Честно, завязывай, не хочу вывозить тебя в Черный город и прикапывать где-нибудь под кучей битого кирпича.

Подробности говорили о том, что это явно обычная практика.

– Ну должны же у меня быть хоть какие-то недостатки, – попытался я как-то отшутиться, но бандос лишь сокрушенно покачал головой и, открыв двери, махнул рукой, чтобы я следовал за ним.

В этот раз мы прошли в кабинет авторитета, в отличие от столовой и гостиной, находившийся на подземном уровне. Так что зря Майкл сокрушался по поводу упущенного шанса посмотреть на коллекцию Пахома. Никто его туда пускать не собирался. А мне это вообще без надобности, я и так знал там все экспонаты, потому что в буквальном смысле ощупал каждый своими рукам, а некоторые и обнюхал.

Косарь впустил меня в кабинет, а сам предпочел остаться снаружи. Я предстал перед грозными очами Станислава Петровича и с ходу постарался состроить покаянную морду нашкодившего кота. Пахом понял все сразу, не нуждаясь ни в каких подсказках.

– Похоже, прозвище Псих уже не актуально. Вам больше подходит Труффальдино. Вы явно не подумали, что мне может не понравиться получать информацию по важным делам с опозданием.

Бывший искусствовед был прав, Фигаро здесь не очень подходит, но сравнение со слугой двух господ мне не нравилось. И это недовольство как-то пригасило терзавшие меня опасения, едва не перевалившие за грань липкого страха.

– Полностью с вами согласен, – искренне, но уже без заискиваний согласился я. – Каюсь, не удержался. Порой меня заносит, так что старое прозвище все еще актуально.

Авторитет еще несколько секунд сверлил меня холодным взглядом, а затем позволил себе легкую улыбку:

– Бывает, сам в молодости чудил.

Вот уж не сомневаюсь, но даже знать не хочу, что именно он там творил в своей молодости. Ну, в той ее части, которая началась после того, как работавший экскурсоводом юноша зарубил музейной саблей двух грабителей и перешел, так сказать, на темную сторону бытия.

– Впрочем, такой расклад упрощает нам дело, – добавил Пахом, полностью закрывая возникшую ситуацию.

– Возможно, – уклончиво ответил я и, воспользовавшись приглашением хозяина кабинета, присел на гостевой стул.

Оказавшись близко к столу, я заметил рядом с подставкой для ручек японскую нэцкэ в виде рыбака с большой рыбой. Пахом проследил за моим взглядом и еще раз улыбнулся:

– Вы уверены, что не хотите доплаты? Вещь стоит намного дороже вашего долга.

– Нет, Станислав Петрович, легко пришло – легко и, можно сказать, с удовольствием ушло.

– Правильный подход к жизни, – удовлетворенно кивнул Пахом, явно опять проводивший какую-то проверку. – Тогда вернемся к делу. Мою коллекцию вы знаете довольно неплохо. Что предлагаете отдать Пачини?

– Честно говоря, не знаю. У вас есть две вещи с энергетическими сущностями, но слабенькие. Если итальянец ценит свой обменный товар слишком высоко, то может и не согласиться. К тому же мне помнится, что к этим экспонатам своей коллекции вы относитесь по-особому и вряд ли захотите отдавать.

– Все верно, – прищурив глаза, ответил Пахом.

– Тогда напрашивается вопрос, нет ли у вас чего-то, что я еще не оценивал?

– И ответ на этот вопрос утвердительный, – все еще изучая меня сквозь щелки глаз и словно подначивая, произнес авторитет.

И тут мы начали играть в гляделки, потому что, когда информация будет доверена словам, обратного пути может и не остаться – ни для него, ни для