— Отпрыгнула бы, — произнесла она, наконец. — Пока наш народ страдает, я не имела бы права не отпрыгнуть.

Я улыбнулся. Какая ответственная леди-вождь.

— Садись уже, — вздохнул я. — Давай поедим, а заодно обсудим, что делать дальше. Мне очень интересно, отчего же страдает наш народ?

* * *

Той ночью я долго не мог уснуть. И всё из-за Уллы. Нет, к сожалению, не потому, что мы предавались страстной и безудержной любви, пробуя на прочность каждую горизонтальную поверхность в моей каюте.

Увы, такого не было — Улла спала в своей каюте. Отдельных кают на Лудестии несравнимо больше, чем на Франки-Штейне.

Я думал, прокручивая в голове всё, что узнал от неё за ужином.

Из простого — мы пришли к пониманию, почему я вообще проснулся в музее Лагранджа после всех тщетных попыток разбудить меня раньше.

Леди-вождь в тот момент хоть и была в облике Урсулы, имела при себе артефакты, созданные ей же в облике Уллы, и напичканные структурными вибрациями солнечных алти. Ну а я был окружён артефактами, созданными по технологиям цивилов и для цивилов. И где-то на стыке действий артефактов двух разных цивилизаций, я и очнулся.

К мысли о стыке технологий и цивилизаций мы пришли и когда думали, каким образом лунные алти управляют морскими охотниками. Дело в том, что морские охотники гораздо лучше чувствуют себя в ночное время суток. Обычно именно ночью они нападают друг на друга или других морских обитателей. Да и редкие нападения на города, как правило, происходят ночью. С кораблями дела обстоят иначе. Если охотники в принципе способны с ним совладать, то и днём не упустят такую добычу.

— Во тьме глубин они чувствуют себя прекрасно. Они дети ночи, и поэтому лунные считают их своими собратьями, — поделилась со мной за ужином Улла. — У них всегда имелось что-то вроде ментальной связи.

Вот только, по словам Уллы, связь эта была своего рода дружбой. Я же наблюдал реальное подчинение. Улла считает, что сами лунные алти на такое неспособны. И…

Тут мы вспоминаем артефакты цивилов, которые на секунду-другую способны контролировать морских охотников. Складываем два плюс два и получаем, что в руках лунных алти эти артефакты превращаются в невероятно мощное оружие. Сочетание ментальной связи, артефакта и лунных вибраций алти приводит к подчинению морских охотников.

— Используют монстров как оружие, — поморщился я. — Не очень-то похоже на дружбу, разве нет?

— Не похоже, — скрипнула зубами Улла. — Да и вообще, как ты описываешь их действия… Всё это не похоже на лунных алти. На тех, какими они были. Сейчас они сами куда страшнее морских охотников. А раньше были созидателями, хранителями и в чём-то даже наставниками для других алти. Такими же, как мы, — горько произнесла она, а затем яростно сверкнула глазами. — Пусть имя того, кто сделал с ними это, навсегда покроется позором!

— Если тебе станет легче, можешь пойти и плюнуть на его труп, — я указал на дверь.

— Тайон! Это не шутки, это… — она замолчала на полуслове, видя ярость в моих глазах. — Прости. Ты тоже зол из-за всего этого…

Через какое-то время, когда она немного успокоилась, я попросил рассказать о «хранителях и наставниках».

Как оказалось, и лунные, и солнечные алти время от времени приплывали из своих морей в другие, чтобы помогать обычным алти. Кого-то лечили, кому-то подсказывали, как лучше организовать жизнь на своих островах. И лунные, и солнечные алти прекрасно чувствуют структурные вибрации различных растений — могут посоветовать использовать кору дерева, на которое жители острова бы не обратили внимания. Или же научить обрабатывать то, что казалось нерушимым.

И вот тут мы подошли к очень интересующему меня вопросу. Только ли из-за изучения мира цивилов Улла со своими не вернулась домой.

— Не только, — сокрушённо ответила девушка. — Мы путешествуем не так, как цивилы. В Глубоком Сумраке мы используем порошок из путеводной астры, которая растёт на нашем острове. Но, когда на нас напали… — она тяжело вздохнула и на время замолчала.

В общем, при кораблекрушении она потеряла свой билет домой. Аналоги путеводной астры она найти не смогла, а в Восьмое море цивилы ещё не попадали. Где искать янтарные молнии (указатель в Восьмое море из Седьмого) никто не знает, а Улла без своего чудо-порошка и подавно найти не может.

Кстати, в порошок из путеводной астры также добавляют перетёртые цветы огненной яблони. Той самой, из-за которой Бари захватил остров лунных алти. В Восьмом море эти яблони давно не растут, так что солнечные и лунные алти раньше помогали друг другу. Устраивали обмен ресурсами, чтобы каждое племя могло перемещаться между морями.

Нужно ли говорить, что у солнечных алти сейчас запасы цветов огненной яблони почти на исходе?

— Ясно, — вздохнул я после рассказа Уллы. — Значит, не можешь попасть домой привычным способом?

— Не могу, — пробурчала она.

— Значит, останешься со мной на Лудестии?

Она вскинула голову:

— А ты мне позволишь? И нашим братьям, и сёстрам?

— Разумеется. Если ты согласна.

— Я согласна!

— Тогда добро пожаловать в команду. Ну а как закончим приготовления, тут же отправимся спасать наше племя.

— Даже тебе будет тяжело найти путь в Восьмое море. Потребуется много времени, — она вновь тяжело вздохнула.

На сей раз уже я поднялся и, обогнув стол, коснулся ладонью её щёки. И когда Улла подняла на меня взгляд, улыбнулся.

— Ты, кажется, забыла кто я?

Она с улыбкой произнесла:

— Забудешь тут, как же. Ты отмеченный Солнцем, капитан Тайон Теодор Лаграндж-Джонсон! Будущий Хозяин Восьми морей.

— Какое длинное имя, — хохотнул я.

Вспоминая этот момент нашей беседы, я наконец-то смог уснуть с улыбкой на устах.

Глава 10

— Дом! Милый дом! — радостно напевали матросы Лудестии из тех, кто первыми присоединился к нашей команде.

— Вроде бы несколько месяцев тут не были, а будто бы полжизни прошло, — весело воскликнул один из них.

— Вот моя жёнушка от счастья визжать будет. За эти несколько месяцев заработал больше, чем за половину жизни! — громко восторгался крупный черноволосый матрос Жак. — Хоть дом новый купим!

— А я старый подлатаю и дочку отдам в гимназию для девочек!

— А я думаю подкопить, а потом небольшое именьице за городом куплю!

Я слушал моряков, оперевшись на планширь, улыбался и смотрел на горизонт. Приятно, когда делаешь жизнь хороших людей лучше.

Я напряжённо уставился на старый капитанский компас, обтянутый красной кожей. Мне… точнее, Леону Джонсону подарил этот компас отец в день выпуска из Академии.

И я никогда с ним не расставался. Вплоть до самой смерти. Я рад, что Бари сохранил его. Правда, он валялся в одном из сундуков в капитанской каюте, заваленный новыми вещами.

Сзади послышались мягкие шаги. Причём одновременно с двух сторон.

Секунда… вторая… третья…

Я тяжело вздохнул:

— Ну и чего молчим?

С полуулыбкой я обернулся и увидел переглядывающихся Марси и Уллу-Урсулу. Она, как и можно было ожидать, сейчас была в своём «сменном» облике.

— Ты выглядишь напряжённым, Тайон, — произнесла полу-алти. — Ты не хочешь возвращаться в этот город?

— Хочу, — улыбнулся я. — Этот город очень важен для меня. Так было и так будет. Бун и Торвиль навсегда в моём сердце.

— Тогда что же тебя тревожит? — нахмурилась она.

Однако я не успел ответить:

— Это ведь из-за бабушки, да? — с грустью спросила Марси.

Урсула тут же посмотрела на неё, не понимая, о чём речь:

— Бабушки? Какой бабушки?

— Матери Леона Джонсона, — пояснил я вперёд Марси.

— Она ведь не верит, что Джекман Барбаросса предатель, — покачала головой моя «духовная» дочь.

— И… её мнение важно для тебя? — воздержавшись от резких высказываний, осторожно поинтересовалась Улла.

Я вновь улыбнулся. От переживаний этих милашек мои собственные переживания развеялись.

Я обнял обеих.

— Расслабьтесь, девушки, — легко сказал я. — Всё будет хорошо. А сейчас мне пора за штурвал. Готовьтесь, скоро войдём в бухту.

Оставив шокированных девушек за спиной, я взлетел на шканцы и отогнал от штурвала Берга.

— Команда! Курс в порт Торвиля! — громко скомандовал я.

И десятки голосов ответили мне громогласным гулом.

* * *

На пристани собралась уйма народу. Ну ещё бы! Не каждый день увидишь целую эскадру в своём порту — мы пришли сюда в сопровождении союзников, которых «подобрали по дороге».

А то, что эскадра