Шрифт:
Закладка:
Семенов зашел в фойе дома культуры, встал у окна. Дождавшись, когда Тит пойдет к входу, пошел навстречу. Встретился с ним в дверях как бы случайно:
— Борис, ты, что меня пасешь?! — выпалил Семенов. — Давай отойдем в сторонку, — и взял его под локоть.
Брать человека за руку — значит применить психологический прием. Семенов, еще учась в школе милиции, отрабатывал его на курсантах. Этому приему научил преподаватель по психологии и судебной психиатрии. Собеседник входит в гипнотический транс, налаживается с ним контакт. Этим же приемом пользуются цыганки, гадая гражданам на судьбу, где жертва крепко попадает в их паутину, и делай с ним, что захочешь. Бывали случаи, когда граждане приглашали гадалок к себе домой, и в спокойной обстановке они их обчищали до нитки. Выйти из цыганского транса без помощи постороннего человека трудно.
— Александр, ты какими судьбами в моих краях?! А, вижу, медку прикупил, — заметив в руках банку с медом, — позвонил бы, я б тебе бочку меду подарил!
Вышли на улицу, встали на крыльце.
— Что скромничаешь, ты уже на пенсии, никто тебя не уличит во взятке, — говорил улыбаясь. — Тут с Ермаковым Юрой вспоминали тебя добрым словом, он сказал, что ты ездишь на стареньком «Поло». Тебе нужно было копить деньги на джип, когда носил погоны, нормальные менты на зарплату не живут, один ты слыл белой вороной. Извини, за мои слова ну, правда, даже мне, вору, обидно, честное слово. Пойдем в офис чаем хорошим угощу, мне его азеры подгоняют. В магазине такого не купишь. Там весь чай из-под метлы китайца. Банный веник и то вкуснее пахнет!
— В твоем офисе опасно пить чай, ФСБ все твои разговоры прослушивает, что не знал?! — спросил серьезно.
— А мне от чекистов скрывать нечего, одно дело делаем, деньги в один карман кладем. Ты как будто первый раз об этом слышишь. Чё дурака включаешь! Александр, мы с тобой как братья, знаем друг друга столько лет! Моя интуиция подсказывает, что не за медом ты в ДК приехал, а ко мне на разговор. Мои пацаны сейчас обрадовали, говорят, главный судья богу душу отдал. Царствие небесное ему не желаю, а вот сковородку с пальмовым маслом сам бы подпалил! Не без его участия по последней ходке мне впаяли пятерик! А денег ему из общака отвалили прилично, детям его хватит. Вот и верь мусорам!
— Видать, деньги до судьи не дошли, прилипли в кармане посредника. Бежите за помощью к адвокату, а надо напрямую идти, есть с кого спросить. Как будто ты этой делюги не знаешь, или что, пробиваешь меня на вшивость?
Титов призадумался:
— Адвокат говоришь?! Так он у меня на окладе кормится из общака, до гробовой доски свой! Проверенный! Видать, в окружении крысы завелись. Запомнил твои слова, как нужно выбирать себе друзей. Завалиться к нему домой и посмотреть, как он живет, и все станет понятно: барыга он или человек! Так, где же сейчас найдешь порядочных корешей! Если что, когда ты умрешь, твою мумию поставлю в офис, на обозрение братвы, пусть берут с тебя пример!
— Ермаков мне рассказал, якобы ты заказал иконописцу списать с меня мой лик? Сделай лучше так! Когда я умру, не трать деньги, лучше их потрать на крест и сделай его из сухой сосновой доски. И чтоб был в сучках и его не крась. Богу красота не нужна. Крест на могиле года три простоит, сгниет, ну и хрен с ним. Люди меня запомнят не по памятнику с семнадцатиэтажный дом и с фотографией с ключами от «БМВ», и газовой горелкой, а запомнят по делам моим и поступкам.
Тит задумался:
— В последнее время только об этом и думаю, весь мозг сломал. Видать, старею! За свою жизнь насмотрелся всякого, больше негативного. С кем поведешься, от того и наберешься. Ты вот, говорят, пишешь книжки, круг общения совсем другой. Все на «вы», «здравствуете», «пожалуйста», «будьте любезны»! — продолжил как бы очнувшись. — Чё мы как не родные торчим на улице, пойдем в офис, там продолжим разговор, как нам мир спасать!
— А что, пойдем! Твой чай, мой мед!
Зашли в здание ДК, поднялись на второй этаж, где находился офис Тита, а это два проходных кабинета, разделенные дверью. В первой комнате двое крепких лысых парней с одинаковыми круглыми лицами и фигурами, как у американского артиста Дольфа Лундгрена, играли за столом в нарды. Тит, подойдя к ним, без слов пожал им руки:
— Чаю заварите, и ко мне никого не впускайте. Кто спросит, скажите, завалился бывший опер, требует, чтобы я написал ему явку с повинной. Угрожает, что долгое время задержался на воле, — говорил улыбаясь.
— Поняли! — ответил с улыбкой один из «Лунгренов». — Тут недалеко кладут асфальт, там мы его по-тихому прикопаем. Нам проблемы с мусорами не нужны! — стрельнул он недобрыми глазами на Семенова.
— Он вас первыми прикопает, перо всегда при нем. Не так ли?! — отреагировал Тит, хитро посмотрев на Семенова.
Семенов из заднего кармана медленно достал складной нож, нажал на нем кнопку, из ручки выскочило лезвие. И, ловко жонглируя им, стал говорить:
— Вчера на даче этим ножом резал баклажаны, чуть не оговорился «бакланы». На вид они крепкие, а вот внутри одна вата. Прямо как у людей: по одежке встречают, а провожают по уму. Ребята, интересуюсь, в детском саду вам воспитатели читали книжку про курочку Рябу? После нее что-нибудь еще читали?!
Тит громко засмеялся. Видя, что его охранники от нелицеприятных слов впали в ступор, им сказал:
— Мужики, гостя величают Александром Федоровичем. Запомните это имя, он вам, неучам, преподнес урок! Когда к вам в хату введут бродягу, встречайте его по-людски, а то останетесь спать вечным сном на нарах. А дело, видать, к этому идет, чем в нарды играть, лучше книжки читайте, а то вы в своей качалке весь свой мозг выкачали!
Семенов, слушая Тита, вспомнил службу. Однажды, задерживая очередную банду рэкетиров, коллега в запале произвел
