эмиры прибегали к помощи армии, теперь же обращаются к марабутам, совмещающим функции религиозных, гражданских и военных вождей. Святые охотно идут на выгодную сделку и отправляются… просить милостыню.

Бродя по пустыням и горам, они встречаются со старейшинами непокорных племен, проникновенно беседуют с ними, проповедуют направо и налево, причем делают все это с таким жаром и красноречием, что им удается выклянчить столько дани, сколько не по силам отобрать войскам.

Набив карманы, марабуты возвращаются в Марокко. Бо́льшую часть добычи оставляют, разумеется, себе, остаток сдают султану. А тот и рад. Ведь иначе казна не получила бы даже таких крох. Взамен он не скупится на восхваления и почести этим талантливым сборщикам дани.

Оказалось, что марабут, подобранный нашими друзьями в пустыне, посещал оазисы туарегов, обещая им, что пожертвования пойдут на уничтожение неверных в Европе. Сложно сказать, что им двигало. То ли религиозное рвение, то ли желание потуже набить суму.

К несчастью, караванщики, к которым он прибился, однажды утром отправились в путь, не разбудив его. Бедолага проснулся в песках без припасов, без верблюда и едва не закончил свои дни в желудке голодного леопарда.

Досыта наевшись и отдохнув, марабут как ни в чем не бывало встал. Словно и не он пять дней бродил по Сахаре. Пора было его допросить и поспешить в Берамет, пока нужный им караван не ушел слишком далеко на юг.

Маркиз предложил туземцу трубку, набитую отличным табаком, и в лоб сказал:

— Я знаю, что вы были свидетелем расправы с французской экспедицией полковника Флаттерса.

Опешивший марабут вытащил трубку изо рта и уставился на маркиза. Немного придя в себя, он с некоторым беспокойством спросил:

— Вам-то что за дело?

Потом приподнялся и, внимательно разглядев де Сартена, воскликнул:

— А! Так вы не марокканец, вы — европеец в арабском платье. Или я не марабут!

— Вы не ошибаетесь, — спокойно подтвердил маркиз.

— Наверное, француз?

— Почти. Алжирец.

— Что вы делаете в Сахаре?

— Направляюсь в Сенегал по торговым делам.

— А мне почему-то кажется, что вы направляетесь к туарегам.

— Зачем? Чтобы повторить судьбу Флаттерса? Ведь все члены экспедиции были убиты.

— Все? Ха-ха!

— Так вам что-то известно? Неужели кто-нибудь из несчастных выжил?

Марабут молчал. Теперь он смотрел на маркиза и его спутников с тревогой, не ускользнувшей от зоркого взгляда корсиканца.

— Послушайте, — предложил де Сартен, — расскажите мне честно все, что знаете об этой трагедии, и я подарю вам верблюда и хорошую винтовку. С ними вы легко доберетесь до Марокко.

— Разве вы не возьмете меня с собой?

— К чему? Нам надо на юг, вам — на север.

— Давно ли вы покинули Алжир?

— Два месяца тому.

— Следовательно, не слыхали, что один из проводников был арестован и отравлен?

— Нет. Я уехал из Алжира, когда пришли первые вести о случившемся с экспедицией. Смелее же! Рассказывайте! Я уже и сам догадался, что вам многое известно об этой драме.

Поколебавшись, марабут произнес дрожащим голосом:

— Надеюсь, меня не посчитают сообщником туарегов…

— На этот счет не беспокойтесь. Все знают, что марабуты — святые люди, а не разбойники.

— И если я все расскажу, вы меня отпустите? — продолжал допытываться марабут.

— Слово чести.

— У этого святоши явно рыльце в пушку, — пробормотал Рокко. — Сам же, наверное, и натравил туарегов на «неверных».

Какое-то время марабут сидел в задумчивости, точно старался получше все припомнить, затем приступил к рассказу:

— Когда напали на французов, я находился совсем рядом, в оазисе Рхат. Можно сказать, в главной крепости туарегов-азгаров. Будьте уверены, я надежный свидетель. Как вам, наверное, известно, полковник Флаттерс, капитан Массон и инженеры имели при себе охрану из алжирских егерей первого полка, среди которых были и два будущих предателя: Белькасым Бен Ахмед, известный под кличкой Башир, и Аль-Абьяд Бен Али.

— Да, мне это известно, — кивнул маркиз.

— Однако эти двое на самом деле были не алжирцами, а туарегами. Когда экспедиция достигла сердца пустыни, Башир сговорился со своим товарищем совершить предательство. Им хотелось завладеть оружием, припасами, а также деньгами и подарками, которые, как они подозревали, имеются в багаже. Предложив полковнику проводить экспедицию к месторождению золота, предатели завели их к Бир-эль-Гараму и дезертировали, отправившись прямиком к туарегам. На следующий день тысяча двести разбойников пустыни обрушились на экспедицию, подавив ее своим числом. Сам Флаттерс, капитан Массон и несколько унтер-офицеров живыми попали в руки врагов. Еще кое-кому, под руководством сержанта, удалось вырваться из окружения. Но большинство были зарублены саблями. Кстати, перед тем туареги уже пытались уничтожить французов, продав им отравленные финики, от которых в животе начинались жуткие колики. Часть солдат после жестоких мучений погибла еще тогда, на горячем песке Сахары. Выжившие в бою бежали на север, преследуемые туарегами, не дававшими им ни минуты передышки. Несчастные, умиравшие от голода и жажды, едва не перебили друг друга, дойдя до безумия, и почти все погибли, грызя песок в последних судорогах агонии.

— А что с полковником Флаттерсом и капитаном Массоном? — спросил маркиз.

— Выжил или нет полковник, я не знаю. Слышал, будто туареги переправили его в Тимбукту. То ли для того, чтобы казнить, то ли — продать в рабство султану.

— Значит, вы не исключаете возможности, что полковник еще жив? До меня тоже доходили слухи насчет Тимбукту.

— Увы, наверняка не могу сказать.

— Поклянитесь в этом.

— Клянусь Кораном.

— А капитан Массон?

— Я своими глазами видел его голову, насаженную на пику. И его, и сержанта.

— Мерзавцы! — вскричал Рокко.

— Вы говорили, один из предателей арестован? — напомнил маркиз.

— Да. Башир. Он имел наглость заявиться в Бискру, надеясь убедить наместника отправить спасательную экспедицию, чтобы и ее заманить в засаду туарегов. Кто-то из выживших его узнал. Башира арестовали, напоили допьяна и подвергли допросу.

— И он во всем сознался?

— Да. Прибавив, что полковника Флаттерса тоже убили. Якобы за отказ написать письмо с просьбой выслать спасательную партию.

— Полагаете, Башир сказал правду?

— Сомневаюсь, господин.

— Башир еще жив?

— Насколько мне известно, восьмого августа он был отравлен в тюрьме Бискры трактирщиком, поставляющим еду заключенным. Трактирщика, судя по всему, подкупили туареги. Они испугались, что Башир под угрозой смерти или соблазнившись щедрой наградой согласится стать проводником для отряда, отправленного отомстить за полковника.

— А приятель Башира? Этот Аль-Абьяд Бен Али? Вы знаете, где его найти? — поинтересовался Бен.

— Говорят, он нанялся погонщиком верблюдов в караван, что сейчас идет в Тимбукту.

— Похоже, тот самый, о котором нам рассказал старый Гасан, — заметил Бен по-французски.

— Да, — согласился маркиз в глубокой задумчивости. — Наверное, он и скрывается под именем Шебби. Ничего, мы их догоним.

Де Сартен приказал развьючить одного верблюда и передать его марабуту, которому