внутрь, как что-то подсказало мне об опасности, я дернул его за ремень оттаскивая от схрона.

– Бах-ба-бах! – раздался из темного провала сдвоенный дуплет выстрела.

– Падла! – коротко выругался взводный и, вскинув свой РПК, всадил в провал длинную очередь.

Я тоже не растерялся и метнул внутрь гранату, тут же следом еще одну, вторую, правда, без выдернутой чеки.

– Бухххх! – шарахнуло из темного лаза утробным взрывом, и к небу взвился густой столб пыли и дыма.

– Гаденыш! – прокомментировал я и что есть силы пнул турчонка ногой. Тот согнулся от удара и жалобно заверещал, уверяя на турецком, что он не знал о засаде.

Минут пять ждали ответки из лаза, но оттуда не доносилось никаких звуков, кроме мерного бульканья. Дым рассеялся, и густой столб сменился тощей струйкой. Потом послали Исмаила заглянуть внутрь, снабдив его мощным фонарем.

Турчонок опасливо подошел к краю лаза и, вытянув шею, заглянул внутрь. Несколько секунд он внимательно всматривался в темноту провала, а потом упал на колени и выблевал содержимое своего желудка.

– Отлично! Если блюет, значит, внизу труп! – философски изрек взводный.

Лаз вел не в какой-нибудь там погреб, нет, там был самый натуральный бункер. Глубина лаза – три метра, внизу – обширная комната площадью метров двадцать. На полу в разных позах – три тела: молодая женщина с искореженным двуствольным ружьем в руках, рядом – старуха в длинном черном платье и девочка лет семи. Всех – наглушняк! Взрыв гранаты, пусть и наступательного типа, в ограниченном пространстве – верная смерть для всех, кто оказался рядом. Не убьет осколками, так ударная волна заставит вытечь мозги через уши.

Оставив остальных наверху, мы с взводным спустились вниз. Вдоль стен схрона стояли одинаковые картонные коробки. Судя по маркировке и обозначениям, они были заполнены медикаментами. Всего коробок было около сотни. В центре комнаты – ворох одеял, сумки с одеждой и несколько корзин с едой. Тут же стоял и большой алюминиевый бидон с водой, его пробило в нескольких местах, и он тихо булькал, выпуская свое содержимое наружу. Подобрал свою гранату. Смысл кидать вторую РГД-5 был в том, чтобы вражины опешили и не выбросили наружу первую гранату.

Рядом с лестницей, ведущей наверх, – небольшая ниша в стене, где в открытом металлическом ящике разместился небольшой арсенал: легкий ручник «миними», три автоматических винтовки М-16 и пара помповых дробовиков местного, турецкого разлива. К ручнику нашлось пять коробок по двести патронов в каждом и пара брезентовых подсумков на сто патронов. К винтовкам в отдельной сумке лежало штук двадцать пустых магазинов на тридцать патронов каждый, а внизу ящика стояли три небольших железных ящичка, на боку каждого был стикер, говоривший о том, что внутри – 420 патронов калибра 5,56/45. К ружьям патронов не было, видимо, хозяин дома, уезжая, забрал их с собой, а может, они давно закончились. Хотя нет, в нас же стреляли именно из гладкоствольного ружья.

Осмотрев тело молодой женщины, нашел в карманах ее куртки несколько патронов. Надо отметить, что турецкие женщины оказались весьма боевого нрава, они с упорством, достойным уважения, защищали свои жизни.

Наверху послышались какая-то возня и возмущенные крики.

– Посмотри, чего они там… – окликнул меня взводный, сам он был поглощен ревизией ящиков с медикаментами.

Я поднялся наверх и, осторожно высунув голову из провала люка, огляделся: Исмаил катался по земле, крича и размазывая кровавые сопли по лицу, вокруг него прыгал Ванек, чего-то успокоительно вереща, рядом стоял здоровяк Серега, смущенно потирая кулак правой руки, Петрович сидел на краю мраморной клумбы и ел тушенку.

– Чего тут у вас происходит? – поинтересовался я у Петровича.

– Турчонка, похоже, совесть загрызла, что из-за него повмирали жынкы та дивчына внызу, и вин решыв свесты счеты с жизнью, но ничего вумнее не прыдумав, як накинутыся на нашего пулеметчыка. Ну, Могила ему и вмазав по хари. Тэпэр турчонок бьется в истерике, Керчь его втышае, Серега переживает, не сильно ли вин вдарив пацана по хари, а я ем тушенку. Блин, не отряд, а сборище малохольных! А у вас там що?

– В бункере сотня коробок с лекарствами, легкий ручник, три автомата, два ружья и сумари со шмотками.

– Надо стены простукаты, могут быть тайники, – с видом знатока заявил Петрович.

– Вот и займись этим, – приказал я, вылезая из тайника. – Серега, дуй вниз, поднимай наверх пулемет с патронными коробками. Это наша доля. Петрович, а ты в шмотках покопайся, может, чего нашего размера есть, ну и хавку всю забери.

Выбравшись из лаза, я, недолго думая, подскочил к воющему белугой пацаненку и что есть силы влепил ему ногой по ребрам, потом еще раз и еще. Помогло! Пацан изменил тональность своего воя и заверещал от боли.

– Бро! Бро! – бросился на защиту земляка Ванек. – Ты чего? Он же не знал, что внизу будут люди с ружьем, не бей его, ему и так хреново. Те бабы ему какая-то там родня!

– Ванек, не влезай в воспитательный процесс! – злобно прошипел я, потом присел на одно колено и обратился по-английски к пацану: – Исмаил, твоей вины в их смерти нет. Вернее, она есть, но частично. Если тебе так будет спокойней, то знай, что они все равно бы погибли. У тебя сейчас есть два пути: собрать волю в кулак и примкнуть к нашему отряду, мы тебя возьмем под свою защиту, поможем добраться до Крыма и найдем твою русскую родню. Там ты начнешь новую жизнь. Второй путь – я тебя застрелю прямо здесь и сейчас. На размышление – одна минута. Время пошло!

– Я хочу жить, – по истечении минуты прошептал подросток. – Вы правда мне поможете выжить?

– Конечно, бро, русские своих не бросают! – влез в разговор Ванек.

– Керчь, дуй в дом, найди что-нибудь, чтобы Гарику морду обработать, – распорядился я.

Выбравшийся наружу взводный был очень доволен. Оказалось, что в ящиках находился приличный запас антибиотиков различного спектра действия, какие-то вакцины и основательный запас морфия. Наркоту можно было хорошенько продать, соответственно, ценность Исмаила значительно возросла. Это очень хорошо, потому что стрелять турчонка мне не хотелось, и не из-за моего повышенного чувства эмпатии, нет, оно у меня атрофировалось пару лет назад, просто пацаненок нужен был живым, уж больно занятные факты он изложил в своем блокноте. Хорошо бы их проверить!

Идея отправить нас четверых, плюс Исмаила, на верхний блок была встречена неоднозначно. Пулеметчик лишь молчаливо пожал плечами и принялся в очередной раз натирать тряпочкой ствол ПКМа. Петрович тут же куда-то исчез, а Ванек принялся причитать и охать, утверждая, что нас