– Я говорил вам, что не стоит творить серьезные чары под двумя лунами, – нарушил тишину Леопольд, но даже его обычная сварливость несколько поблекла. Он был столь же растерян, как и я. Настроение демона в последние несколько часов и без того отличалось крайней безрадостностью, так что на его лице ничего нового не отразилось – мне достался всего лишь очередной обвиняющий взгляд.

Но у нас не было другого выхода, кроме как продолжать двигаться дальше. Сколько мы не пытались рассмотреть холм, которому полагалось находиться позади нас, успехом наша затея не увенчалась. Поворачивать назад было слишком поздно.

И без того мысли об опасности и неудобствах, непременно ждущих нас в дороге, тяжким грузом лежали на наших плечах, теперь же и вовсе выходило, что из-за моей оплошности мы, не успев покинуть город, попали в беду, ни масштабов, ни сути которой даже не представляли. Лес, среди которого нам довелось очутиться, был тих – даже голые ветви деревьев не качались на ветру, и ночные птицы не перекрикивались во тьме, – но вопреки этому он не производил впечатления пустынной местности, и это беспокоило больше всего.

Притихшие и испуганные, мы медленно углублялись в чащу, и вскоре почти перестали различать в темноте друг друга. Лишь звук шагов, да стук копыт Гонория о камень свидетельствовал, что мы все еще держимся вместе.

– Но ведь эта дорога должна куда-то вести! – произнес Мелихаро, не выдержав тишины.

– Кто знает, – откликнулся Леопольд замогильным тоном. – Те, кто ходил по Темным Дорогам, уже ничего не расскажут. Легенды гласят, что по ним можно идти бесконечно долго, скитаясь, как неупокоенная душа. Другие легенды рассказывают, что на них можно повстречать кое-кого, но эта разновидность сказаний еще грустнее.

– В моей деревушке говорили, что эти дороги ведут в мир духов, – внесла свою лепту я. – По ним в наш мир попадает всяческая нежить. Судя по тому, что в последние годы я тружусь, не покладая рук, а количество пакостных тварей в округе не уменьшается, доля правды в этих россказнях есть.

– Это все ваша волшба на руинах, – повторил магистр Леопольд с неодобрением. – В таких местах нельзя применять заклинания. Пару раз вам повезло, а сегодня, когда вы притащили на холм демона, да еще и одолжили для чар чужую энергию, что-то сдвинулось. Быть может, просто пришло нужное время – уж столько лет там происходит непотребство. Завеса, и без того прохудившаяся, приоткрылась. Итог печален – мы бредем незнамо где, очутившись в куда более плачевном положении, нежели раньше. Остается только клясть собственную легковерность – следовало бы помнить, что даже самый лучший план может не сработать, что уж говорить о тех бреднях, которыми вы заморочили нам голову!

За разговором, усиливавшим мое уныние с каждой минутой, мы незаметно вышли на прогалину и перевели дух, вновь увидев лунный свет.

– Смотрите! – Мелихаро заметно вздрогнул. – Там есть чьё-то жилье!

И в самом деле – дорога далее вновь поднималась вверх, на высокий лесистый холм, конечно же, совершенно мне незнакомый. Там, на самой вершине, частично спрятавшись за густыми кронами деревьев, вздымалась темная громада, походившая то ли на руины замка, то ли на случайное нагромождение камней. Но, вне всякого сомнения, эти странные башни были обитаемы – во тьме то и дело мелькали искорки зеленоватого света.

Я не знала, чего мне хотелось в меньшей степени – блуждать в мрачной чаще или же направиться к недоброму лесному замку, но на спутников моих открывшийся вид оказал странное воздействие.

– Надо идти туда! – воскликнул Мелихаро, а Леопольд внезапно поддержал его в самых горячих выражениях, обычно ему несвойственных.

В первый раз мы сошлись во мнениях с Гонорием, который тревожно заржал и попятился. Я переводила взгляд с демона на магистра и от расстройства кусала губы – с ними определенно происходило нечто странное. Не раз мне пригождалась особенность, частично связанная с малыми чародейскими дарованиями: я была устойчива к магическому внушению. Вот и сейчас я не ощущала зова, что смутил умы моих спутников и заставил их мгновенно забыть о том, что встречи с кем-либо на Темной Дороге не сулили ничего доброго.

Мне не оставалось ничего другого, кроме как следовать за демоном и чародеем. Раз уж магистр не замечал, как отчаянно упирается всеми четырьмя ногами Гонорий, мои воззвания и подавно остались бы напрасными. Я то и дело забегала вперед и заглядывала в лица Мелихаро и Леопольду – одно это заставило бы людей, не находящихся под воздействием чар, задуматься о своем неразумном поведении. Но все оказалось именно так плохо, как я и предполагала: зрачки у обоих расширились, лица то и дело подергивались от нервного тика, и ничего, кроме неодолимо зовущих руин на холме, они не замечали. Именно так выглядело действие сильной гипнотической магии и чем выше по склону мы поднимались – тем сильнее я его чувствовала. Пока что мне удавалось не поддаться влиянию чужой силы, но толку от этого было немного и я костерила мысленно на все лады здешние порядки, при которых и без того сбитых с толку путников непременно нужно было куда-то заманивать на погибель.

В какой-то момент мне даже подумалось, что стоит попробовать отвести зловредные чары, использовав одну из известных мне формул попроще. Но мне тут же на ум пришли недавние слова магистра, который хоть и являлся отменным занудой, частенько говаривал дельные вещи: использовать магию при свете двух лун, да еще и ступая по Темной Дороге, не следовало. Даже в привычном нам мире применение чар нередко оборачивалось неприятными неожиданностями. Боюсь, даже сам Артиморус Авильский не смог бы поклясться своей бородой, что прочтенная им формула непременно сработает, как прописано в учебнике – если речь шла о чем-то более сложном, нежели создание пары-тройки искр огня. Что уж говорить обо мне – недоучке, постигавшей премудрость чародейской науки самостоятельно, да еще и не знающей толком, где же нас угораздило очутиться? Собственно, то, что мы попали в эту передрягу, и являлось неопровержимым доказательством печальной истины: колдовала я из рук вон плохо, не понимая толком, что делаю.

Стоило мне увидеть, что мы находимся почти рядом с руинами, как мое отчаяние усилилось стократно: теперь их можно было разглядеть в подробностях и убедиться, что ничего хорошего нас здесь ждать не может. Остатки стен