Меня переполняли тревога и разочарование от того, что я узнал про Эназаши и тинукеда'я, которые раньше правили Серебряным домом, едва смотрел по сторонам и почти ничего не замечал, когда шагал по улицам с высокими потолками этого подземного города. Позже мне стало известно, что, вдобавок к постыдному обращению с Кай-Аниу, Мезуту'а построен первым поколением моих соплеменников, добравшихся до этих мест.

Множество зида'я, занимавших не слишком высокое положение, заполняли бульвары, но мне казалось, что они почти не отличались от аристократов в банкетном зале, который я покинул. Этих так же переполняло веселье, когда они толпились под каменными светильниками возле питейных заведений и на общественных площадях. Почти никто из зида'я меня не замечал, и настроение у меня испортилось еще больше. Мне было мало известно о предках моего господина, кроме имен, но я знал Амерасу и Ийю'Анигато так же хорошо, как собственных родителей, и мне причиняло боль то, что они оставили столь ужасное преступление против моего народа безнаказанным.

Они были добры и обладали безупречным понятием о чести, в особенности леди Амерасу, и мой господин от них не отличался, но это не могло извинить несправедливость, о которой я узнал. И как бы я ни пытался найти убедительное объяснение их поступку, у меня ничего не получалось.

Я погрузился в мрачные мысли и не сразу заметил, что расстояние между каменными фонарями становилось все больше, хотя тут и там на пересечении улиц горели факелы, вставленные в держатели. Даже вывески на тавернах изменились, надписи на них были сделаны не рунами зида'я, которые я мог прочитать, а незнакомыми мне символами. Когда я стоял на улице перед окутанным тенями постоялым двором, рассеянно наблюдая за молодыми тинукеда'я, толпившимися возле двери, я почувствовал, как кто-то потянул меня за рукав.

Неожиданно сообразив, что я погрузился в собственные мысли, я опустил глаза и увидел, что на меня смотрит принадлежавшая к моему народу маленькая девочка с грязным личиком. Она что-то сказала, но я ее не понял, о чем и сообщил.

– Не ходите туда, – повторила она неуверенно на языке зида'я.

Я взглянул на таверну.

– Почему? Вообще-то я не собирался.

– Они сделают вам больно.

Она смотрела на группу молодых тинукеда'я, собравшихся перед таверной, и я спросил:

– Ты про тех парней? Зачем им причинять мне боль? Я ведь тоже тинукеда'я.

Она покачала головой.

– Не в вашей одежде.

– Какое отношение к ним имеет моя одежда?

– Она неправильная, – ответила девчушка и снова потянула меня за рукав. – Такую носят Высокие. Уходите, прямо сейчас.

В этот момент группа юнцов тинукеда'я направилась через улицу в нашу сторону. Здесь было гораздо темнее, чем рядом с большим домом лорда Гондо, но даже в свете единственного факела они выглядели странно: кривые и сгорбленные, причем большинство так сильно, что, скорее всего, они страдали от серьезных проблем со спиной.

– Уходите, – взмолилась девочка, в голосе которой появился страх. – Если останетесь, будет плохо.

Выражения лиц юнцов сказали мне, что она права. Я повернулся и поспешно зашагал в сторону центра Серебряного дома и безопасности дворца Гондо.

Пока я ждал своего господина, я начал понимать, что произошло. Моя одежда… девочка сказала, такую носят Высокие. Она имела в виду, что я выглядел как аристократ зида'я, что показалось мне странным, поскольку я не сменил порванную и запачканную одежду, в которой шел по грязи и спутанным растениям за Винайю. Однако для маленькой девочки – и банды парней – я походил на одного из господ, а не был сгорбленным и сломанным, жалким тинукеда'я, вне всякого сомнения потерявшим здоровье на шахте Мезуту'а.

Мои собственные соплеменники увидели во мне врага, и только доброта ребенка спасла от жестокого избиения или того хуже.

Когда мой господин наконец покинул банкетный зал, он обнаружил меня перед дверью, и я последовал за ним, но молчал всю дорогу до спальни на самом верхнем этаже высокого каменного дома. Я лег в постель, но долго не мог уснуть.

Судя по всему, Хакатри нашел Свидетеля в доме лорда Гондо, так как на следующий день мой господин сказал мне, что разговаривал с матерью, леди Амерасу.

Я не знал, о чем они беседовали – мне не полагалось задавать подобные вопросы, но по выражению лица моего господина я понял, что разговор получился не слишком приятным. Вне всякого сомнения, он сообщил Амерасу, кто из его отряда погиб в Долине Змея, что, конечно же, было нелегко для обоих. Однако он еще не знал, что его ждет более ужасная новость.

Когда на следующий день наступил рассвет, о чем сообщил знаменитый Колокол Призыва, мы направились назад, к Старым воротам и по подземному озеру. На сей раз по Проходу папоротников нас везла не хорошенькая Винайю, а юноша, принадлежавший к клану Небесное зеркало. Когда мы оказались на месте, мы разделили трапезу в доме леди Винадарты, на которой присутствовал и Ясноглазый Тарики, затем мой господин встал, чтобы произнести слова прощания, потому что Тарики и остальные члены отряда возвращались в Асу'а. Леди Винадарта вышла наружу вместе со своими родичами, чтобы пожелать им хорошего пути.

Тарики отвел моего господина в сторону, когда остальные вскочили на лошадей, и его обычно солнечное лицо, казалось, затянули тучи.

– Я молю тебя еще раз, добрый друг, – сказал он, – оставь Инелуки здесь, пока упрямство мешает ему здраво мыслить. Озерные жители о нем позаботятся, а позже мы вернемся с достаточным числом воинов из Асу'а и будем уверены, что сможем убить ледяного дракона.

– Ты не знаешь моего брата так же хорошо, как я, – покачав головой, проговорил Хакатри. – Когда он в таком состоянии, он может вытворить все что угодно. Помнишь, в юности он поклялся, что вызовет на поединок лорда Каройя из-за какой-то ерунды, которую Инелуки посчитал оскорбительной? Я до конца своих дней буду благодарен высокому всаднику за то, что тот не поднял оружие против столь неопытного противника, ведь я не сомневался, что мой брат серьезно пострадал бы от руки Каройя. Нет, Винадарта и все ее подданные не смогут остановить Инелуки, когда он находится в одном из своих отвратительных настроений. Я должен остаться, пока его темная клятва висит над ним – над всеми нами, – чтобы удержать от какой-нибудь смертельно опасной глупости. И потому я прошу тебя, старый друг, скажи моей жене, что теперь я отношусь к ее предчувствиям исключительно серьезно и буду осторожен.

– Я думаю, леди Брисейю хотела бы услышать эти важные слова от тебя, а не от меня.

– Ну тут ничего не поделаешь.

Тарики, который крайне редко показывал свое неудовольствие, вздохнул.

– Значит, ничто не сможет изменить решение Инелуки остаться здесь или твое – находиться с ним рядом.

Хакатри покачал головой.

– Я еще не отыскал решения головоломки, которую предложил мне брат, но я не сдаюсь.