Затем я что-то чувствую. На руке. Мой зуд.

Я громко вскрикиваю, из-за чего Эверт и Силред практически роняют меня. Их хвосты мечутся из стороны в сторону, парни занимают защитную стойку, пытаясь определить, где кроется угроза. Я слишком занята рассматриванием своей руки, чтобы успокоить их.

Не отрывая взгляда, я подношу ладонь к тому месту, которое мучило меня десятилетиями Я сворачиваю пальцы и провожу ногтями по коже.

– О. Мои. Боги.

Я закидываю голову в полном экстазе и закрываю глаза. И наконец-то, наконец-то, наконец-то могу почесать это проклятое место. И это невероятно.

– Какого черта? – говорит Эверт, но я не отвечаю ему. Сейчас я в своем собственном маленьком зудящем раю.

Я продолжаю чесаться, и, боже мой, как же это приятно. Я чешусь, и чешусь, и чешусь. Я мщу этому зуду за все страдания.

– Эм, у тебя что, сыпь? – спрашивает Силред.

Все еще расположившись у них на руках, я наконец перевожу на них взгляд, и обе пары глаз смотрят на меня в замешательстве. Я смеюсь.

– Вы понятия не имеете, как долго я ждала шанса сделать это.

Силред откашливается и кивает на мою руку.

– Ха, ладно, – говорит он, растягивая последнее слово. – Но ты раздираешь себе кожу.

Я пренебрежительно машу рукой. Раздираешь, не раздираешь, какая разница? Я наконец свободна от зуда! Я продолжаю чесаться.

– Ладно, Чесака, думаю, ты справилась, – говорит Эверт.

Тогда я понимаю, что мне и правда становится немного больно, поэтому неохотно перестаю чесаться. Ужасно неохотно. Рука стала ярко-красной, на ней видны следы от ногтей, и я содрала верхний слой кожи. Но зуд прошел. Прошел! И остальное неважно.

Я пожимаю плечами и кладу руки обратно на колени, готовая к тому, чтобы парни несли меня дальше.

– Вольно, – говорю я так же вежливо, как принцесса. Эверт фыркает, и они продолжают идти со мной.

– Я не спущу с тебя глаз, зуд. Вернешься, и я окажусь рядом так же быстро, как мухи слетаются на мед, – говорю я своей руке.

– Она разговаривает со своим зудом, – усмехается Эверт. Губы Силреда подергиваются.

– Сам слышал.

– Может, она сумасшедшая?

Я смеюсь над этим предположением, но потом понимаю, что, скорее всего, именно так и поступил бы сумасшедший. Парни только качают головами, глядя на меня.

– Мы скоро придем? У меня крыло болит, – говорю я им, и да, выходит у меня немного плаксиво, но с этим ничего нельзя поделать. У меня выдался невероятно тяжелый день.

Они не отвечают, но через несколько минут мы выходим на поляну, и мне открывается вид на большую хижину. Она сделана из тех же деревьев, что растут в лесу, и выглядит немного грубо, с неровными срезами, высохшей грязью в качестве крыши и дверью из ветвей. Окна увиты лозами, а с боку виднеется дымоход из сложенных камней.

– Вы сами… построили это?

– Да.

– Вау, – восхищенно говорю я.

Но потом мистер Больше Не Первый Потому Что Он Полный (но мускулистый) Осел, Который Подстрелил Меня выходит из-за дерева с веревкой в руках, и мое сердце падает. Похоже, они не шутили насчет связывания.

Не-Первый указывает на дерево поблизости, Второй и Третий обмениваются взглядами, прежде чем опустить меня, прислонив спиной к стволу. Не теряя времени, Ронак подходит ко мне и начинает обматывать веревкой.

– Хей!

Он игнорирует меня, продолжая привязывать к дереву, и мне приходится прекратить сопротивляться, потому что боль в плече и крыле становится невыносимой.

– Я ничего не сделала! – говорю я ему, но он пропускает мои слова мимо ушей. – Зачем ты это делаешь? – спрашиваю я срывающимся голосом.

Второй, Силред, стоит позади Не-Первого с печальным выражением лица.

– Это действительно необходимо? Она же женщина, да еще и ранена.

– Тихо, – рычит Ронак. Судя по всему, этот вопрос не подлежит обсуждению.

– Как типично, – бормочет себе под нос Эверт. – Я умываю руки.

С этими словами Третий разворачивается и уходит, исчезая из виду. Похоже, я только что потеряла своего союзника.

Ронак тянет за веревку, убеждаясь, что она достаточно крепко завязана и я не смогу сбежать. Затем он садится на корточки и пристально смотрит на меня.

– Кто ты такая?

Он связал меня так, чтобы руки оказались прижаты к коленям, а спина к грубой коре дерева без миллиметра свободного пространства между ними.

– Ты подбил меня стрелой, а теперь связал, как пленницу. С чего мне что-то тебе рассказывать?

– Потому что, если ты не начнешь говорить, стрела в крыле станет наименьшей из твоих проблем.

– Тебе нравится пытать беззащитную девушку?

– Готов поспорить на твои крылья, что ты не беззащитная, – равнодушно отвечает он. – Но какой бы у тебя ни был против нас план, он не сработает.

В данный момент он понятия не имеет, насколько ошибается, когда считает меня не беззащитной, хотя я никогда этого не признаю. Я полностью в его власти. Наклонись он ближе, я могла бы выдохнуть в него немного Страсти, но даже если мне удастся дотянуться до него, магия не сработает, если только он уже не чувствует хотя бы толику желания ко мне, а, учитывая горящую в его черных глазах ненависть, я сильно в этом сомневаюсь.

Кроме того, я даже не уверена, работают ли мои силы Купидона в таком состоянии, и не горю желанием проверять их на публике. Они могут понадобиться мне позже, и мне не помешает элемент неожиданности.

– Кто послал тебя?

– Твоя мамочка.

Не-Первый берет меня за раненое крыло и дергает. С силой. Я кричу и пытаюсь пнуть его, но он прижимает мои ноги своими и притягивает меня ближе, пока наши лица не оказываются в нескольких сантиметрах друг от друга.

С такого расстояния мне видно, насколько черные у него глаза, словно смотришь в бездонную пропасть. Я не могу сдержать слезы от боли в крыле. Ненависть прожигает меня насквозь, клянусь, если бы мне было чем его проткнуть, я бы не колебалась.

– Теперь послушай меня, – тихо говорит он. – Ты расскажешь мне, кто ты, кто тебя послал и что ты здесь делаешь.

Я стискиваю зубы от боли и ненависти одновременно.

– Отпусти. Меня.

– Ронак… – говорит позади него Силред. Не-Первый игнорирует его.

– Расскажи мне сейчас же, – приказывает он, болезненно резко отпуская мое крыло.

Я понимаю, что проиграла. Я испытываю ужасную боль, мое тело слишком новое, чтобы эффективно его использовать для побега, и мне никак не освободиться от пут. Но я ненавижу его настолько сильно, что, даже несмотря на всю его власть надо мной,