— И что, без этого никак было нельзя обойтись? — я кивнул на подводу, с которой из-под рогожи свесилась чья-то мертвая рука.

— Спросите у наших братьев, — Амитола кивнул за спину, где сооружали погребальный костер.

На костре лежали три тела индейцев в ритуальной раскраске, погибшие при зачистке деревни.

— Никто из них не сдался без боя, — продолжил Амитола. — Ни женщины, ни подростки, ни старики. Все, кто был способен держать оружие, оказывал сопротивление до конца...

Я встряхнул головой, отгоняя воспоминания.

Там все прошло как по маслу — разумеется, с точки зрения индейцев, привычных ко всему и действующих по своим обычаям и законам. Брат осуществил свою мечту — племя Отэктей перестало существовать. Полностью. Не хочу об этом вспоминать, я не упиваюсь такими зрелищами и, слава богу, в них не участвую.

После того, как, наконец, срубили старый тотемный столб орков и поставили истукана Истэка, настал и момент дележа трофеев. Нас трофеи не интересовали, ничего там ценного для нас не было — разве что как раз вот этот движок. А вот что интересовало нас больше — так это территория.

После многочисленных консультаций с Осием, было принято компромиссное решение. Такая замечательная природная крепость, да еще и с плодородными землями и местом для поселения просто так и напрашивалась в руки. Индейцам она тоже донельзя понравилась. В результате был достигнут договор о совместном и равноправном владении кальдерой. Что, в принципе, устроило всех. Сейчас кальдеру взяли под себя индейцы и размещали там свой гарнизон вместе с членами племени, изъявившими желание пожить на отшибе. У нас лишнего населения не было, поэтому из Осгена отрядили пять легионеров и коменданта, просто как представительную силу. Пока нам эта скальная крепость была без надобности. И вот как раз встал вопрос о транспорте.

Три дневных перехода на лошадях и страшно еще подумать, сколько грузовым обозом на телегах, никого не устраивали. Требовалось более надежное и быстрое транспортное средство. Такое средство в этом мире было только одно — использование магодвигателя. Только вот была маленькая проблема — самобеглых экипажей в колониях можно было по пальцам пересчитать. Потому что их тут не делали в силу отсутствия необходимых комплектующих вроде того самого движка. А привозные экипажи из метрополий стоили раз в десять дороже из-за вполне понятных причин. И вот тут попавший к нам чудесным образом движок сподвиг на самодеятельное техническое творчество, впрочем, не особо самодеятельное. Под руководством бывшего профессионального каретного мастера из Сенара, решившего попытать лучшей жизни в колониях, который разбирался в том числе и в самобегах, как их сокращенно называли. По крайней мере, он клялся и божился, что лично переделал пять карет под такие движки. Я ему верил, он уже доказал свое мастерство на новом месте жительства.

Ну и естественно, я внес в конструкцию «шхуны» массу усовершенствований, которые знал из устройства автомашин. Изменил конструкцию рулевого управления и поворотной балки, кое-какие деревянные детали заменил металлическими — спасибо местному кузнецу — и, наконец, главное — полностью переделал колеса. Они стали широкими и обитыми не кожей или железом по обыкновению, а обтянутыми настоящими резиновыми шинами. Правда, монолитными — до надувных пока еще было далеко. Мне все-таки удалось после долгих экспериментов вулканизировать каучук, что обещало принести дополнительный доход в казну Осгена. Но пока хватало насущных забот. В том числе и мелких.

— Подай мне болт! — опять потребовал мастер.

Ага, тоже мое изобретение, точнее, усовершенствование. Болты-то известны человечеству черт знает сколько веков, вон, даже в рыцарских доспехах встречаются. Только вот естественно делали их с помощью надфиля и без каких-либо стандартов. Тут уже пошла работа с кузнецом, который мог сковать что угодно. И когда я ему разъяснил, что я хочу, он понял и теперь резал болты строго определенного диаметра плашкой, а резьбу в гайках метчиками, которые сделал сам. За стандартный диаметр я взял ровно дюйм — мелкие детали нам были не нужны, до них пока как согнувшись до Китая, а вот скреплять что-нибудь более основательное — вполне. Ну и полуторадююймовые тоже были, для более силовых соединений. Вроде как здесь.

Я отошел на пару шагов, и прищурился. Ну да, будет этакий фургон типа газели, только вот из говна и палок. Впрочем, как и все местные экипажи. Ну а дизайн, отошедший от каретного, тоже моя затея. Уйдем мы от каретной формы, как ушли от нее все автомобили.

Скрипнула закрытая дверь ангара, и вошел Арий, отряхивая небольшой снежок с сапог.

— Ну, как тут у вас дела? — с интересом спросил он, оглядывая наше творение.

— Дверь закрой, да? — возмущенно рявкнул я. — Дует!

— Какие мы нежные, — издевательски пропел братец.

— Какие есть.

— Так что у вас?

— Не видишь? Сам смотри.

— Пока вижу только доски и бревна.

— Рама готова, милорд! — отозвался из-под пола фургона мастер.

— Ну а все остальное сколько еще делать будете? — спросил брат.

— Пару дней. И можно будет испытывать.

— Вот я как раз по поводу испытания, — сказал он. — Есть у меня одно дело в Орсоде, и сам понимаешь, на лошадях туда ехать долго, да и оттуда тоже.

— Ближний свет, — фыркнул я. — А если по дороге что-нибудь поломается?

— А вы сделайте так, чтобы ничего не ломалось, — сказал он. — Вот и проверим, что стоит ваша таратайка.

Мастер возмущенно фыркнул, но промолчал.

— Иди уже, не мешай! — сердито ответил я.

— Ладно, — брат повернулся к двери. — И не забудьте — жду два дня.

— Надо было сказать — неделя, — буркнул я, когда Арий скрылся за дверью сарая. Тогда бы точно отстал.

Но фургон был готов через два дня, и все это время мы с мастером работали, не покладая рук. Повозка получилась с жесткой крышей, с накладными прочными стенками из толстого дерева, способная выдержать попадание любой стрелы из лука. Нелишняя для этих мест предосторожность, в случае чего за этими стенками будет безопасно, ни один индеец или орк не пробьет. Ну а для удобства стрелков в обороне были оборудованы и закрывающиеся бойницы.

Мы осторожно вывели сверкающий глянцем свежей краски фургон во двор. И он был черный, довольно невеселой такой расцветки, что