До Листвянки из Иркутска мы доехали на автобусе. Наша машина ждала нас в гараже при доме. Когда мы вычислим местонахождение Глеба – да-да, именно не «если», а «когда», – забирать сына мы поедем на ней. Я смотрел на дом, как бы узнавая его заново: казалось, день, когда мы отправились отсюда в погоню за сбежавшим Глебом, был целую вечность назад, а между тем миновала всего пара недель.

Пока я предавался этим отвлеченным в общем-то размышлениям, Рита проверяла дом на предмет присутствия незваных гостей своим биосканером пьющей жизнь, ставшим после катализатора гиперчувствительным. Никого не обнаружив, она кивнула мне, и мы наконец вошли.

Какое-то время у нас ушло на то, чтобы подобрать предметы, наиболее тесно связанные с Глебом. Это было важно, потому что помимо дома контакт с Глебом могли усилить вещи, на которых остался его биологический и эмоциональный отпечаток. В итоге мы подобрали три таких: его любимую футболку с Логаном-Росомахой, плюшевого бурого медведя с наполовину оторванной и не раз уже пришитой лапой и пластиковую с металлическими вставками пожарную машину, вызвавшую у него в свое время бурю восторга.

Ну все, подготовка завершена, пора за дело. Рита ныряет глубоко в эгрегор Сеятелей, зовет и ищет, я подныриваю чуть-чуть, «держу» ее, а параллельно высматриваю и вылавливаю своим особым восприятием возможные опасности. Ну и конечно, у меня наготове ампула с антиновой на случай, если Риту от перенапряжения накроет приступ вакцинальной ломки.

Концентрация… Поехали!

* * *

Холод и тьма, пока спокойная, почти неподвижная. Мое сознание раздваивается… да нет, почти растраивается. Часть меня в тесной интеграции с Ритой и воспринимает то, что воспринимает она, другая, пожалуй, главная, следит за эгрегором, а третья держит связь с физической реальностью, ведь я же якорь. У кого-нибудь другого от подобного могла бы и крыша поехать, но мне доводилось и в более безумные ситуации попадать.

Периферийным зрением я вижу, как пальцы Риты до белизны костяшек сжимают лапу медведя, которому здорово повезло, что он плюшевый. Другая ее рука комкает футболку с Логаном, а между лодыжек зажата пожарная машина. Полный контакт. Но мое сознание и без того ощущает невероятное напряжение жены и те отчаянные усилия, которые она предпринимает, чтобы преодолеть «антирадар» Глеба. Я воспринимаю, как она бросает в дело все доступные ей псионические ресурсы, наращивая мощность зова до почти запредельных величин.

Мое напряжение тоже растет: мне кажется, что, во-первых, Рита может вот-вот не выдержать адских усилий и свалиться с приступом, а во-вторых, эгрегор среагирует на бушующую здесь бурю эмоций. И опасения мои, кажется, начинают воплощаться – волнение тьмы усиливается. Может, у страха глаза велики? Нет, мне не мерещится – активность эгрегора и впрямь начинает нарастать. Первое желание предупредить жену я подавляю: нельзя ее сейчас отвлекать, слишком многое на кону. Если она не пробьется к Глебу теперь, то, скорее всего, это будет крах: нам нечем усилить контакт с Глебом, мы бросили на алтарь успеха все, что у нас есть, и не можем себе позволить поражение. Я должен сработать как парашют экстремала: раскрыться в самый последний момент, позволив Рите сделать все возможное и невозможное.

И тут происходит то, чего не было во время нашей первой попытки там, в Белоярской Зоне, – процессы начинают идти параллельно: волнуется эгрегор и меняется что-то на фронте псионической атаки Риты. У меня замирает дыхание. Я боюсь поверить тому, что вижу и чувствую: неужели получается? Начинается гонка: что случится быстрее – окончательно проснется эгрегор или Рита добьется своего?

Жуткое ощущение: сейчас все на тоненького – то, чего мы страстно желаем, и полная катастрофа, а я совершенно бессилен помочь Рите в этой смертельной гонке, могу лишь в последний момент выдернуть ее из-под колес…

И в этот момент глухая пелена абсолютного ничто ненадолго приоткрывается, словно чуть расходящийся занавес в театре, и в эту щель нам на короткий миг является картинка: лодка или катер на серых волнах, в ней двое – мальчик и мужчина. Мальчик, несомненно, Глеб, а мужчина… Я не могу не узнать этого скандинавистого блондина с желто-зеленой болотной мутью в глазах. Паук! Он же – бывший Хозяин Топи. А в следующее мгновение уже и он видит нас. Болотные, лишенные зрачков глаза его не выражают ничего, но лицо искажается гримасой изумления и ярости. Я чувствую, Рита хочет понять что-то еще, но совершенно очевидно, что Паук сейчас нанесет по ней пси-удар. Одновременно с этим пробуждается эгрегор, грозной волной цунами поднимается тьма, готовая захлестнуть уже нас обоих, а не только Риту.

И я делаю то, что должен, – заслоняю Риту пси-экраном и выдергиваю ее из реальности Сеятелей за мгновение до атаки волны, но пси-удар ловлю сполна. Мир взрывается фейерверком боли, а дальше уже нет ничего, поскольку мое сознание отключается.

* * *

В себя я пришел с трудом, и реальность, похоже, мне не рада: голова раскалывается, глаза нещадно режет, из них текут слезы, сквозь которые я с трудом вижу бледное встревоженное лицо жены.

– Ох, Тема, слава богу, ты очнулся! Я уже не знала, что делать. Как ты?

Я попытался улыбнуться, но получилось, похоже, не очень.

– Порядок. Вернее, будет порядок… Скоро… Лучше скажи: ты поняла, где Глеб?

– Вроде бы да… Хотя не уверена… Но давай об этом позже. У нас гости. Незваные. И мне они очень не нравятся.