торжествующего гения, всеми понятого и оцененного».

Вообще князь Г.И. Гагарин любил Карла Брюллова как сына, покровительствовал ему и не раз буквально спасал его в трудных ситуациях. Однажды, например, некая француженка Демулен, одна из юных поклонниц живописца, в порыве страсти не нашла ничего лучше, как нанять карету и ринуться на берег Тибра. Там она, расплатившись с кучером, сняв шляпку и шаль, бросилась в реку. В воспоминаниях Г.Г. Гагарина можно прочитать:

«Это происшествие наделало в Риме много шума. Чтобы извлечь Брюллова из того затруднительного положения, в какое он попал по собственной вине, мои родители предложили ему уехать вместе с нами на некоторое время за город. Он понял, что отдых среди чудной природы, совмещенный с правильной жизнью в семье, пользующейся общим уважением, может благотворно повлиять на его потрясенную душу и что новая жизнь поможет ему восстановить себя в общественном мнении, и принял наше предложение».

Гибель несчастной девицы Демулен в самом деле повергла Карла Брюллова в состояние депрессии. Князь Гагарин, чтобы оберечь художника от хандры и сплетен, увез его в имение Гротта-Феррата, и там он стал постепенно залечивать свое горе чтением и работой.

И вот в эту-то тихую сельскую жизнь, словно мятежный вихрь, вдруг ворвалась Юлия Самойлова.

* * *

Прекрасная Жюли, графиня Юлия Павловна Самойлова, «итальянское солнце» Брюллова. Она была аристократкой, дочерью генерал-лейтенанта Павла Петровича Палена и Марии Павловны Скавронской, а последняя была дочерью графа Скавронского, русского посланника в Неаполитанском королевстве, а тот был сыном простого лифляндского крестьянина Мартына Скавронского, которому посчастливилось оказаться племянником Марты Скавронской, более известной как русская императрица Екатерина I.

Юлия родилась в 1803 году, а уже через год ее родители развелись. В результате девочка осталась на попечении своей бабушки Екатерины Васильевны Скавронской, которая после смерти супруга вторично вышла замуж (причем по большой любви) за графа Юлия Помпеевича Питту.

На самом деле этого человека звали Джулио Ренато Литта-Висконти-Арезе. Он родился в 1763 году в Милане и по своему происхождению принадлежал к одному из самых знатных итальянских родов, который вел свое начало от миланского графского рода Висконти, связанного близкими узами родства с герцогским семейством Франческо Сфорца, столь знаменитым в истории как Милана, так и всей Италии. С семнадцати лет он был записан в рыцари Мальтийского ордена, в девятнадцать начал военную службу. В 1789 году граф прибыл в Санкт-Петербург и поступил на русскую службу в чине капитана 1 – го ранга с пожалованием генерал-майорской степени (26-летний миланец стал тогда самым молодым генералом в Российской империи).

Влюбившись в Екатерину Васильевну Скавронскую, граф умудрился вступить с ней в брак, вопреки орденским правилам, свято хранившим обет безбрачия. Для этого сам император Павел I посылал письмо папе римскому с прошением, и тот дал свое высочайшее согласие.

Граф Литта владел несметными богатствами, а законных наследников у него не было. И вот этот человек после смерти жены в 1825 году удочерил Юлию, окружив ее отцовской любовью. Что касается «отцовской любви» миланца, то существует даже версия, что у него был роман с дочерью Екатерины Васильевны Скавронской, ибо многие современники утверждали, что внешнее сходство ее дочери Юлии и Юлия Помпеевича было несомненно.

Когда Юлия в 20-х годах XIX века переехала жить в Италию, граф писал ей нежные письма, в которых рассказывал о себе и о петербургских новостях. Она не раз предлагала ему переехать в Милан, на что тот отвечал, что он не может жить в Италии и только в России чувствует себя способным служить и быть полезным.

В январе 1839 года старый граф умер. На церемонии отпевания присутствовал сам император Николай I, а похоронили его в Царском Селе, рядом с местной католической церковью. Практически все свое состояние он завещал своей любимой Юлии, и та стала обладательницей просто огромных богатств. У нее теперь были дворцы в Италии, во Франции и в России, доставшиеся ей в наследство и от графа Литта, и от графа Скавронского. В этой связи интересен следующий факт: ныне в собрании Государственного Эрмитажа в Санкт-Петербурге находится знаменитая работа Леонардо да Винчи «Мадонна Литта», некогда принадлежавшая миланским герцогам Висконти, а затем роду Литта. Эта картина была в числе сокровищ, перешедших по наследству к Юлии Самойловой, а потом, в 1865 году, шедевр выкупил для Эрмитажа император Александр II.

Юлии Павловне в это время было уже 35 лет. В 1825 году она вышла замуж за богатого и весьма незаурядного человека – гвардейского офицера графа Николая Александровича Самойлова. Тот был молод, весел и красив, с ним знался сам А.С. Пушкин. К сожалению, Юлия оказалась всего лишь избранницей матери полковника, а не его собственным сердечным выбором. Говорят, что зеленое сукно игорных столов привлекало его гораздо более, чем красота жены… Короче говоря, уже в 1827 году (граф Самойлов к тому времени стал полковником) они расстались «по взаимному соглашению». Детей у них не было; как говорится, и за то спасибо.

К.Д. Крюгер в своей книге «Замечательные женщины XIX столетия» пишет:

«В 30-е годы XIX столетия в обществе, под влиянием идей романтизма, возник новый тип великосветской женщины, свободной, дерзкой, блестящей. Таких дам называли «львицами». Они зачитывались романами Жорж Санд, курили, пренебрегали условностями и нередко имели очень бурную личную жизнь».

Графиня Юлия Павловна Самойлова полностью соответствовала этой характеристике: независимая, образованная, прекрасно разбирающаяся в искусстве, музыке и литературе, она прислушивалась лишь к голосу своего сердца и делала только то, что оно подсказывало ей. Она привыкла обо всем иметь свое собственное мнение и не стеснялась его свободно выражать.

Царственной осанкой, необычным оливковым тоном кожи, звонким голосом и свободной манерой разговора она покоряла многие мужские сердца, и сама при этом увлекалась беспрестанно.

Никто не знает, с какого момента они полюбили друг друга. Одни говорят, что это произошло в Риме, на приеме у княгини Зинаиды Александровны Волконской, другие – что «бесценный друг Бришка» (так графиня многие годы называла Карла Брюллова в своих письмах к нему) уже рисовал в ее присутствии эскизы к картине «Последний день

Помпеи». Утверждается даже, что лицо графини Самойловой узнается сразу в нескольких женских образах этой картины: испуганная девушка, молодая мать, укрывающая младенца, погибшая женщина в центре изображения…

Она сама никогда не могла дать точного ответа, но знала, что с самой первой их встречи стала будто «приворожена» к нему навсегда.

Как бы то ни было, настал день, когда графиня Юлия Павловна Самойлова уже более не мыслила