Шрифт:
Закладка:
Если класс плохо справлялся с контрольной работой, Зоя приходила домой с таким печальным лицом, что вечером я с тревогой спрашивала:
— У тебя «неудовлетворительно»?
— Нет, — грустно отвечала она, — у меня «хорошо», я все решила, а вот у Мани все неправильно сделано. И у Нины тоже. Лидия Николаевна сказала: «Мне очень жаль, но придется вам поставить неудовлетворительную отметку»…
Однажды я вернулась с работы раньше обычного. Детей дома не оказалось. Встревоженная, я пошла в школу, отыскала Лидию Николаевну и спросила, не знает ли она, где Зоя.
— По-моему, все уже разошлись, — ответила она. — А впрочем, давайте заглянем в класс.
Мы подошли к дверям класса и заглянули в стекло.
У доски стояли Зоя и еще три девочки: две — повыше Зои, с одинаковыми тоненькими косичками; третья — маленькая, толстая и кудрявая. Все были очень серьезны, а кудрявая даже рот приоткрыла.
— Что же ты делаешь? — негромко и внушительно говорила ей Зоя. — Когда складывают карандаши с карандашами, так и получаются карандаши. А ты складываешь метры с килограммами. Что же у тебя получается?
В это время слева, в глубине класса, мелькнуло что-то белое. Я покосилась в ту сторону: на последней парте сидел Шура и безмятежно пускал бумажных голубей.
Мы отошли от дверей. Я попросила Лидию Николаевну немного погодя послать Зою домой и больше не позволять ей подолгу задерживаться в школе после уроков. Вечером я и сама сказала Зое, чтобы она, когда кончаются занятия, сразу шла домой.
— Видишь, я постаралась сегодня освободиться пораньше, хотела побыть с вами, а вас нет, — сказала я ей. — Ты уж, пожалуйста, не задерживайся в школе понапрасну…
Зоя выслушала меня молча, но потом, уже после ужина, вдруг сказала:
— Мама, разве помогать девочкам — напрасное дело?
— Почему же напрасное? Очень хорошо, когда человек помогает товарищу.
— А что же ты говоришь: «Не задерживайся понапрасну»?
Я закусила губу и в сотый раз подумала: до чего осторожно надо выбирать слова в разговоре с детьми!
— Просто я хотела побыть с вами, я ведь очень редко освобождаюсь рано.
— Но, ведь-ты сама говоришь: дело прежде всего.
— Это верно. Но ведь твое дело и в том, чтобы Шура был сыт, а он сидел в школе голодный и ждал, пока ты освободишься.
— Нет, я не сидел голодный, — вступился Шура. — Зоя захватила большущий завтрак.
На другое утро, уходя в школу, Зоя спросила:
— Можно, я сегодня опять позанимаюсь с девочками?
— Только не задерживайся надолго, Зоя.
— На полчасика! — ответила она.
И я знала: это будет действительно полчаса, и ни минутой больше.
ГРЕЧЕСКИЕ МИФЫ
Мне очень хотелось сохранить в нашей жизни обычаи, которые завел Анатолий Петрович. По выходным дням мы, как и при нем, гуляли по Москве, но прогулки эти стали для нас горькими: мы все время думали об отце. По вечерам не клеились наши игры — не хватало отца, его шуток и смеха…
Как-то в свободный вечер, возвращаясь домой, мы задержались возле ювелирного магазина. Ярко освещенная витрина была ослепительна: алые, голубые, зеленые, фиолетовые огоньки вспыхивали и переливались в драгоценных камнях. Тут были ожерелья, броши, какие-то блестящие безделушки. Перед самым стеклом на широкой бархатной подушке рядами лежали кольца, и в каждом тоже сверкал какой-нибудь камешек и, казалось, от каждого камешка, словно из-под точильного колеса или от дуги трамвая, отлетают и брызжут в глаза колючие разноцветные искры. Незнакомая сверкающая игра камней привлекла ребят. И вдруг Зоя сказала:
— Мне папа обещал объяснить, почему в кольцах всегда камешки, да так и не объяснил… — Она так же внезапно умолкла и крепко сжала мою руку, словно прося прощения за то, что напомнила вслух об отце.
— Мам, а ты знаешь, почему в кольцах камешки? — вмешался Шура.
— Знаю.
Мы пошли дальше, и по дороге я рассказала ребятам историю Прометея. Ребята шли, заглядывая с двух сторон мне в лицо, ловя каждое слово и едва не наталкиваясь на прохожих. Древняя легенда о храбреце, который ради людей пошел на небывалый подвиг и на жестокую муку, сразу завладела их воображением.
— …И вот однажды к Прометею пришел Геркулес, необыкновенно сильный и добрый человек, настоящий герой, — рассказывала я. — Он никого не боялся, даже самого Зевса. Своим мечом он разрубил цепи, которыми Прометей был прикован к скале, и освободил его. Но осталось в силе повеление Зевса, что Прометей никогда не расстанется со своей цепью: одно звено ее с осколком камня так и осталось на его руке. С тех пор в память о Прометее люди носят на пальце кольцо с камешком.
Через несколько дней я принесла ребятам из библиотеки греческие мифы и стала читать их вслух, И странное дело: несмотря на весь свой интерес к Прометею, они сначала слушали меня не очень охотно. Видимо, полубоги, чьи имена так трудно запоминались, казались им какими-то холодными, далекими, чужими. То ли дело старые приятели: мишка-лакомка, Лиса Патрикеевна, простофиля-волк, польстившийся на рыбу и оставивший полхвоста в проруби, и другие старые знакомцы из русских народных сказок! Но постепенно герои мифов тоже проложили дорогу к ребячьим сердцам: Шура и Зоя стали говорить о Персее, Геракле, Икаре, как о живых людях. Помню, Зоя пожалела Ниобею, а Шура сказал запальчиво:
— А зачем она хвастала?
Я знала: еще многие герои книг станут дороги и близки моим детям. Может быть, поэтому мне очень запомнился еще один короткий разговор.
— Большая, а плачешь… — задумчиво и удивленно сказала Зоя, застав меня за перечитыванием «Овода».
— Посмотрю я, как ты будешь читать эту книжку, — ответила я.
— А когда я ее прочту?
— Когда тебе будет лет четырнадцать.
— У-у, это еще не скоро, — протянула Зоя.
Ясно было, что такой срок кажется ей ужасно долгим, почти невозможным,
ЛЮБИМЫЕ КНИГИ
Теперь, если у меня выдавался свободный вечер, мы уже не играли в домино; мы читали вслух, вернее — читала я, а дети слушали.
Чаще всего читали мы Пушкина. Это был совсем особый и очень любимый мир, прекрасный и радостный. Пушкинские строки запоминались совсем легко, и Шура мог без устали декламировать про белку, которая
… песенки поет
Да орешки все грызет;
А орешки не простые,
Все скорлупки золотые,
Ядра — чистый изумруд…
И, хотя дети много
