жизни по улицам-артериям. Встречались редкие прохожие, кофейни и рестораны готовили веранды к наплыву гостей, выравнивая стулья и готовя пледы. Несмотря на середину июля, за ночь резко похолодало, и моё легкое платье не соответствовало погоде. Пиджак вместе с новеньким шарфом были очень кстати.

В 2015 году манера начинать выходной день в кафе не была такой популярной, и заведений с подобным меню даже в центре города было немного. В моем окружении так делал только руководитель, человек с другим уровнем дохода. Поэтому я не представляла, куда податься. На выручку пришел Starbucks в Камергерском переулке. Ни каши, ни яичницы, ни йогуртов – только булочки, бутерброды и тортики, но я радовалась и этому.

В кофейне Матвей пытался расплатиться часами, но в то время бесконтактные методы оплаты в России ещё не работали. Он достал карточку, которую на кассе просто прокатили через терминал – ни чипа, ни пинкода. Меня удивило, что у Матвея два варианта оплаты: либо часами, либо карточкой, у которой отсутствовала какая-либо защита. Кто угодно мог скопировать магнитную полосу или расплатиться украденной картой, нарисовав любую загогулину на чеке. Подпись у Матвея оказалась до смешного простой: первая буква имени, точка и фамилия. Любой дурак повторит. На мой вопрос, почему он не закажет в банке карточку с нормальной защитой, он ответил, что даже карточки с чипами прокатывают, потому что по всей стране чаще стоят старые терминалы, а у американцев не принято что-то менять, пока оно не сломается. От папы, который проработал в банке больше десяти лет, я знала, что из-за этого в Америке самый высокий процент мошенничества по карточкам, включая неавторизованные владельцами снятия наличных и платежи. Магнитную полосу копируют, а потом повторяют при других транзакциях. Но Матвей лишь отмахнулся, и попросил меня повторить подпись с его карточки.

Смешанные чувства бурлили во мне. С одной стороны, такое доверие приятно, а с другой – это очень странно. Я не могла расплатиться этой карточкой без его ведома, но зачем уметь расписываться за него? Он же здесь, рядом, пусть сам и ставит подпись.

– На всякий случай. Хочу, чтобы ты могла расписаться за меня.

Непонятно, как должен был выглядеть этот всякий случай. Даже мои родители не могут повторить подпись друг друга, а мы встретились меньше суток назад, и он уже почти предоставил доступ к своему банковскому счету. Я не хотела расписываться за него, но он настоял – проще было согласиться, успокоив себя, что мне это никогда не пригодится.

После легкого завтрака, который состоялся для того, чтобы я не начала язвить от голода, мы прогулялись по переулкам, и сели в такси. Мои родители ждали нас на бранч.

Глава 21. Знакомство с родителями

Выйдя из машины, я уверенно направилась к подъезду, но Матвей замешкался. Он оглядывался и запоминал мир, в котором я живу. Вот тут хожу, когда говорю ему, что гуляю во дворе, вот скамейка у подъезда, на которой иногда сижу, не желая заходить в лифт и терять сигнал. Также он отметил, как во дворе много деревьев, и что судя по ровным рядам дорогих иномарок, район благополучный.

Нервничал ли он? Безусловно. Даже надел пиджак, хотя уговаривала остаться в футболке.

– У меня не будет второй возможности произвести первое впечатление, и я не могу прилетать каждые три месяца.

Пока лифт ехал на пятнадцатый этаж, я полезла целоваться, пользуясь отсутствием свидетелей. Воспоминания, как накануне он набросился на меня в отеле, не отпускали, хотя дразнить его было несвоевременным. Он не поддался на мои ласки, и попросил не держаться за руки и вообще не касаться его, пока будем дома у родителей.

– Я собьюсь. Пойми, не потому что не хочу тебя обнимать -‒ была бы моя воля, я бы тебя вообще из рук не выпускал. Но сейчас это будет лишнее.

– Хорошо, – просьба показалась странной, но впоследствии поняла, что это было очень разумно. – Один совет: не пожимай папе первым руку, дождись, пока он это сделает, – я знала, что такое пренебрежение этикетом от моих ровесников автоматически снижало их рейтинг в папиных глазах. Ничего критичного, но некоторые правила этикета должны соблюдаться.

– Разумеется, – Матвей даже немного оскорбился, что я напомнила о таком. – Он старше, он первый подаёт руку.

– Какой ты умный!

Папа открыл дверь, широко улыбаясь. Последний раз он знакомился с моим ухажером, когда я училась в университете, но хорошо помнила, что тогда он тоже был мил и вежлив. Только спустя пару лет узнала, что парень ему категорически не нравился. Так что я присматривалась к его мимике, вслушивалась в голос, стараясь найти подсказки, что он на самом деле думал. Маме Матвей понравился, а папу разгадать не получалось.

Мама впервые приготовила летом селедку под шубой – запомнила мои слова, как Матвей скучает по традиционному новогоднему блюду. Помогая накрыть на стол несколько закусок, она коротко поинтересовалась, как Матвей отреагировал на мои шрамы – больше всего родители переживали за эту часть нашей встречи. Чувствуя, как зарделись щеки, я потупила взгляд и призналась, что всё хорошо.

Матвей рассказывал о работе и планах на будущее, по каким критериям планирует выбирать клинику: высокая зарплата, чтобы снимать жилье в хорошем районе, обязательно, чтобы рядом были детские сады и школы. На этих словах я немного напряглась: не рановато ли? Конечно, они понимали, что Матвей хочет показать себя в лучшем свете, но такой основательный подход от парня, которому нет и тридцати, впечатлял.

Неожиданно папа поднял тему фотографий, которые Матвей прислал мне на день рождения, и признал, что у него талант. Пока я пыталась справиться с удивлением, что папа что-то понимает в фотографии, Матвей расплылся в довольной улыбке и растекся, как масло на горячей сковородке. В отсутствие контакта с родным отцом такая похвала много для него значила. Он никогда не говорил об этом прямо, но отдельными комментариями давал понять, что был бы очень рад дружеским отношениям с моим папой, чтобы прийти к нему за советом как в отношении меня, так и по жизни. Он видел в нем опытного мужчину, на которого хотелось равняться.

Папины слова окончательно сбили меня с толку. Я искала и не находила тревожных знаков. Будучи папиной дочкой, обычно хорошо видела за его вежливостью и дипломатией истинное отношение к ситуации. За исключением моих ухажеров, разумеется. Это мог быть тон, слово или шутка – и всё становилось ясно. Когда ему что-то не нравилось, но выражать позицию открыто было неуместно, он начинал медленно и тихо стучать пальцами по поверхности. Со стороны казалось, что он преисполнен терпения, хотя на самом деле мог еле сдерживаться. Но за бранчем я терялась в догадках. Казалось, всё шло прекрасно, и я не могла в это поверить. Матвей был воплощением моих мечтаний, но неужели и мой мудрый папа, который точно не влюблён и видит вещи такими, какие они есть, считает Матвея идеальным?

Выскользнув за мамой в другую комнату, я задала вопрос:

– Как тебе кажется, всё хорошо?

– Да, он замечательный.

– А папе он нравится?

Мама замерла и посмотрела на меня своим особенным взглядом, чтобы выдержать эффектную паузу, на время которой я даже дышать перестала.

– Да, папе он очень нравится.

Я облегченно вздохнула, осознав, как переживала на самом деле. Если бы Матвей им не понравился, это не изменило бы моего отношения к нему. Но строить роман на расстоянии проще, если самые близкие люди поддерживают твой выбор, а не крутят пальцем у виска.

Мы вернулись за стол. Мужчины обсуждали музыку, и папа с гордостью рассказывал, что музыкальный проигрыватель для пластинок, стоявший за моей спиной, я подарила ему на день рождения. Этот факт вызвал у Матвея бурную реакцию – какие ещё мои таланты ему предстоит узнать? Он потянулся, чтобы поцеловать меня, но быстро вспомнил свою же просьбу не проявлять нежности, и хотел сплести пальцы, но я тут же отдернула руку. Выражать чувства в присутствии родителей было неловко, и мы же договорились не касаться друг друга.

– Должен признать, Маша гораздо