Христа Спасителя нашего Бога, – говорит он, – Им оживляется, чтобы телесно разделить вечную нетленность с Тем, Кто вывел Ее из гроба и принял Ее к Себе образом, который известен Ему одному».

Поэтому кончину Богоматери окружает не печаль, а радость. Смерть Ее – лишь краткий сон, за которым следует воскрешение и вознесение. Веру эту разделяют как Западная, так и Восточная церкви, но у католиков (с 1950 года) она выражена в догматической формуле.

Празднику Успения посвящены многие русские соборы (в Москве, Киеве, Владимире и других городах).

О почитании Девы Марии в первохристианскую эпоху свидетельствует надпись в одной из назаретских церквей II века, а также фрески в катакомбах.

Церковь с самых древних времен видела в Богоматери великую Молитвенницу за человеческий род, Соучастницу в тайне Искупления. Наименования Ее икон выражают глубокую веру в Ее покров, простертый над миром. Она – «Заступница усердная», «Нерушимая Стена», «Всех скорбящих радость», «Целительница», «Споручница грешных». Она прибежище всех матерей мира, Она учит жить в совершенной преданности воле Небесного Отца. Та, Которая среди испытаний «хранила в сердце» божественные глаголы, являет нам образец верности, любви и служения.

Кондак праздника:

В молитвах неусыпающую Богородицу и в предстательствах непреложное упование, гроб и умерщвление не удержаста: якоже бо Живота Матерь, к животу престави, во утробу Вселивыйся приснодевственную.

* * *

По обычаю (проникшему из западнорусских областей) на следующий день после Успения совершается служба Погребения Богоматери, во время которой на середине храма полагают «плащаницу» Св. Девы, а потом обносят ее вокруг церкви.

Праздники в честь святых, икон и памятные дни

Кроме двунадесятых праздников, Церковь отмечает дни, посвященные памяти святых, знаменательным событиям, а также прославлению икон.

В апостольскую эпоху святыми, то есть принадлежащими Богу, назывались все верующие (2 Кор. 13: 12; ср. Пс. 29: 5); праведников же, которые в своей жизни осуществили заветы Христа, «стяжали Духа Божия» и испытали на себе Его преображающую силу, называли блаженными. Они вошли в «небесную Церковь», которая молится за «Церковь земную». Обычай чтить праведников и прибегать к их заступничеству возник с периода гонений[88]. Мученики, погибшие за веру, стали покровителями христианских общин. На их гробницах, как мы знаем, служилась Литургия. Однако канонизация как официальное причисление к лику святых – явление сравнительно позднее. Восточная церковь не установила четкого порядка канонизации. Она санкционировалась патриархами, епископами, Соборами, Синодами и даже царями. Большинство святых церковного календаря не было формально канонизированы: их почитание верующими вначале было как бы стихийным, и лишь после этого их имена вносили в месяцеслов.

В католической практике канонизации предшествует определенный процесс, который должен подтвердить достоверность свидетельств о праведной жизни лица, причисляемого к лику святых, и о чудесах, совершившихся по его предстательству.

Церковь верит, что есть немало святых, ведомых одному Богу. Прославление же выражает волю той или иной церковной общины (или всей Церкви). «Церковная канонизация, – отмечает православный историк Г. П. Федотов, – акт, обращенный к земной Церкви, руководится религиозно-педагогическими, иногда национально-политическими мотивами. Устанавливаемый ею выбор (а канонизация есть лишь выбор) не притязает на совпадение с достоинством иерархии небесной»[89].

Дни памяти святых обычно связаны с датами их кончины или прославления. В тех случаях, когда даты были неизвестны, Церковь шла по тому же пути, как и в определении сроков двунадесятых праздников, то есть относила торжество к какому-либо древнему священному дню. Например, день Иоанна Крестителя предназначен был вытеснить языческий праздник бога Солнца (день Ярилы или Купалы).

В году есть несколько дней, специально посвященных молитвам за усопших (Радоница, родительские субботы: Троицкая, Дмитриевская и др.).

Многие праздники икон Божией Матери установлены в память об избавлении Руси от нашествий врагов.

Глава пятая

Пасхальный цикл («переходящие» праздники)

Мы уже говорили о происхождении «подвижного» цикла праздников и памятных дней[90]. Центром его является Пасха. Ей предшествуют четыре покаянные седмицы и Великий пост.

Подготовительный период

Мытарь и фарисей

Первая «неделя» (воскресенье) посвящена евангельской притче о мытаре и фарисее (Лк. 18: 9–14). Притча эта указывает на начальную ступень духовной жизни и отвечает на вопрос: как нужно приближаться к Богу?

Фарисеи были самыми ревностными исполнителями Закона, церковных правил и обрядов. Их считали образцом набожности и нравственной чистоты. Однажды, повествует притча, некий фарисей пришел в Храм и заметил там мытаря, человека презренной профессии. «Боже! – стал молиться фарисей. – Благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди: грабители, обидчики, прелюбодеи или как этот мытарь. Пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю»[91]. Этот человек был уверен, что, выполнив все предписания, он достиг совершенства. Ему оставалось только любоваться своей праведностью и с брезгливым осуждением смотреть сверху вниз на «прочих людей».

Иначе молился мытарь. Он понимал свое недостоинство и, охваченный сокрушением, стоял вдали от жертвенника, не смея поднять глаз и повторяя: «Боже! будь милостив ко мне грешнику!»

«Вам известен конец, – говорил старец Варсонофий Оптинский, – фарисей осуждается, а мытарь оправдывается. Усвойте и вы молитву мытаря: „Боже, милостив буди мне грешному!“ И не только в церкви или становясь на утреннюю или вечернюю молитву произносите эти слова, но и во всякое время… В них выражается смирение, а где смирение, там и вера».

«Смирение» – в нашей обиходной речи слово несколько испорченное. Нередко оно ассоциируется с елейностью, безволием, низкопоклонством. Между тем подлинное значение слова «смирение» – это мудрость и трезвость, умение видеть свои недостатки и слабости, обуздывать гордыню. Антиподы этой «духовной нищеты» – самомнение, ложная успокоенность.

Начиная с «недели мытаря и фарисея», за всенощной поют песнь: «Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче…» В ней сливаются воедино слова псалмопевцев, сокрушенный вздох мытаря и голос души, взыскующей прощения Божия.

Блудный сын

В следующую неделю подготовительного цикла в церкви читают притчу о блудном сыне (Лк. 15: 11–32).

Эта притча – не только история одного человека, но и всего рода человеческого.

Сын требует наследства, уходит из дома отца «на страну далече». Думает, что, получив независимость, он наконец узнает настоящую жизнь. Отец без единого упрека прощается с ним.

Но к чему привел уход сына из дома? Имение растрачено. Сам он стал батраком, и хозяин не дает ему подкрепить силы даже из корыта, в котором кормятся свиньи…

Не так ли душа нищает и голодает, когда в поисках мнимой свободы отходит от Отца? Не так ли и весь мир, отказываясь от Бога, впадает в духовное оскудение?

Но вот юноша опомнился, мысль о родном доме преследует его. Он знает, что уже потерял право называться сыном, но теперь, осознав свою неблагодарность, готов стать даже слугой у отца. Он идет, колеблясь между страхом и надеждой, но оказывается, что отец давно ждет его и сам выбегает навстречу, чтобы обнять оборванного путника. Пусть старший сын, не покидавший