кровавую бойню в Руанде, он, возможно, смог бы спасти более 500 000 жизней; однако этого не произошло, и когда Совет Безопасности наконец одобрил увеличение сил, Далеру пришлось ждать более трех месяцев, пока правительства предоставят войска в распоряжение ООН. Подобная динамика вновь проявилась после "арабской весны", когда Совет Безопасности санкционировал военное вмешательство в Ливии, но не в Сирии. В Ливии ООН действовала быстро - санкционировала применение военной силы и передала дело в Международный уголовный трибунал. Народ Сирии, как мы все знаем, пострадал от конфликта великих держав, жестокого режима и бездействия       международного сообщества. Нельзя сказать, что международное сообщество не знало об этом дихотомическом подходе. Когда США отстаивали свою позицию по Косову в ООН, дипломаты из G77 указывали на то, что США просят направить значительные ресурсы ООН в Европу, выступая против "государственного строительства" в других частях света, особенно в Африке. Действительно, США смогли мобилизовать поддержку Косово, пусть и ограниченную, только после того, как согласились с положением, в котором подчеркивалось, что «всем будущим и существующим миротворческим миссиям предоставляется равный и недискриминационный режим в отношении финансовых и административных механизмов». Что касается причин медлительности ООН и международного сообщества, то не лишним будет предположить, что эти конфликты рассматривались как не имеющие отношения к интересам великих держав. Другими словами, политические и экономические затраты на мобилизацию ответных мер были сочтены более значительными, чем допустить гибель миллионов людей в диктаторских условиях. Факт остается фактом: избирательный интервенционизм, будь то со стороны ООН, США, России или других великих держав, неизменно подрывает легитимность международного порядка. За подобным поведением стоит долгая история, и все они сегодня служат прецедентами для тех, кто предпочитает игнорировать ограничения, налагаемые ООН на международное сообщество, или подменять организацию в угоду своим интересам.

И, наконец, возникает вопрос о самом миротворчестве. Кто на самом деле предоставляет миротворцев? Дело в том, что подавляющее число миротворческих сил - более 90% - предоставляют страны Азии, Африки и Латинской Америки. Это приводит к тому, что конфликты часто оказываются втянутыми в борьбу за власть, причем как жертвы, так и миротворцы ООН в основном представляют те страны или регионы, которые, по большому счету, больше всего страдают от насилия. Такое положение дел обусловлено прежде всего правилами Организации Объединенных Наций. В то время как ООН требует финансовых отчислений от каждой страны, взносы в миротворческие силы зависят от решения государств-членов. Поэтому, если США, Китай, Япония, Россия и Франция могут быть одними из самых крупных финансовых спонсоров, то такие страны, как Эфиопия, Индия, Пакистан, Бангладеш и Руанда, являются одними из самых крупных поставщиков войск. Несмотря на это, большинство участников миротворческих сил ООН часто жалуются на задержки с выплатами и неэффективность в оснащении и материально-техническом обеспечении, необходимой для проведения эффективных миротворческих операций. Индия постоянно агитирует за это в ООН, требуя своевременной и адекватной компенсации своих миротворческих расходов.

Проблема становится еще более парадоксальной, если сравнить ее со стоимостью других военных мероприятий - например, два дня операции "Буря в пустыне" позволили бы оплатить все миротворческие операции ООН в том календарном году (1991) - и даже с теми военными расходами, которые правительства стран обычно готовы предусмотреть из своих оборонных бюджетов. Поучительным свидетельством тому стал 1993 год, когда специалисты НАТО, которым было предложено подготовиться к возможной операции по мирному урегулированию в Боснии и Герцеговине, оценили ее годовую стоимость в 8,3 млрд. по ироничному совпадению - именно столько на тот момент составляли совокупные расходы ООН на все операции по поддержанию мира с 1948 года. Для того чтобы у миротворчества было будущее, правительствам придется преодолеть синдром, при котором законодатели всегда готовы платить за войну, но не за мир. Генеральная Ассамблея постоянно призывает государства-члены выплачивать начисленные взносы на операции по поддержанию мира "своевременно и в полном объеме", однако на практике лишь немногие государства направляют свои взносы в установленный тридцатидневный срок после направления письма о начислении взносов (которое само по себе является завершением длительного процесса подготовки и рассмотрения бюджета двумя различными правительственными органами и голосования Генеральной Ассамблеи). В большинстве своем опыт показывает, что через три месяца после начисления взносов поступает едва ли 50% необходимых средств.

В результате это связывает руки Организации Объединенных Наций, которой часто приходится иметь дело с коммерческими подрядчиками, а в некоторых случаях и с государственными поставщиками, которые хотят получить деньги "вперед", прежде чем предоставить товары и услуги для миротворческих операций, и, что не менее тревожно, ограничивает возможности Секретариата по возмещению расходов странам, предоставляющим войска. В случае с развивающимися странами это может привести к серьезным трудностям, особенно если учесть, что правительства, имеющие проблемы с твердой валютой, как правило, ожидают возмещения от ООН, прежде чем выплачивать деньги своим военнослужащим. В результате возникают проблемы с моральным духом в таких смешанных миссиях, как Силы ООН по защите (UNPROFOR), где солдаты живут на ооновское довольствие в размере 1,25 долл. В связи с тем, что военнослужащие, проходящие службу бок о бок с западными военнослужащими и получающие надбавки за сложность в дополнение к своему гораздо более высокому обычному жалованью, возникают серьезные оперативные трудности на местах. Еще более обескураживают последние события в Конгрессе США, который уже потребовал в одностороннем порядке сократить миротворческий взнос США и даже рассмотрел закон, предусматривающий "зачет" расходов на национальные военные усилия в счет взносов в ООН, что в случае принятия такого закона привело бы к полной ликвидации финансовой поддержки миротворческой деятельности ООН со стороны США. Этого не произошло, но, учитывая известное пренебрежительное отношение президента Трампа к всемирной организации, неизвестно, что он еще может предпринять.

В то время как западные страны       постепенно отказываются от обязанностей, которые они когда-то ревностно монополизировали, становится все более очевидным, что Китай подхватил эту модель. В настоящее время Пекин занимает второе место по объему финансирования миротворческой деятельности среди стран "пятерки" и стремительно наращивает число миротворческих миссий, в которых принимает участие. В 2015 году Китай пообещал создать силы численностью около 8 тыс. миротворцев, а также предоставить грант в размере 1 млрд. долларов, который будет выплачиваться в течение десяти лет. Это не совсем альтруистическое начинание. Китай активизировал поддержку миротворческих операций ООН по трем причинам. Во-первых, на самом простом уровне Китай расширяет свою роль в институтах глобального управления, пытаясь утвердиться в качестве ответственной державы. Он осознал, что уход западных держав из этих процессов приведет к образованию вакуума, которым он может воспользоваться. Во-вторых, по мере расширения экономических интересов Китая в рамках инициативы "Пояс и путь" его многомиллионная