Генерал наконец повернулся к сыну, помог ему надорвать картон и взял в руки одну из раскрашенных фигурок суровых римлян.

— Да... у меня в детстве были похожие… я всегда любил играть в войну.

— И тоже были были генералом? - невольно вырвалось у меня.

Ох, уж болтливый язык!

— Да, Ася. И я всегда побеждал.

Вернувшийся назад

Ася.

Франца ожидал врач, видимо, его привез Вальтер и потому-то сам он появился в особняке так рано. Отто занялся мальчиком, а я пошла с пакетами и злополучной куклой к себе. Мне хотелось скорее остаться одной, забиться в привычную щель. Но в этот раз не удалось даже толком укрыться - из моих дверей исчез ключ. Он всегда торчал изнутри, я запиралась на ночь, а теперь ключа не было. Неужели Берта забрала, зачем он ей понадобился, непонятно.

Я бросила свою ношу на постель и прямо остолбенела - посреди моей кровати лежала еще какая-то коробка. Меня охватили неприятные предчувствия, я быстренько сняла полупрозрачную крышку, отогнула край шуршащей бумаги и пальцы тотчас наткнулись на гладкую прохладную ткань.

Я развернула только самый краешек и все поняла. Это была женская ночная сорочка, вероятно, очень красивая. Но я же никогда ее не одену - противно принимать такие подарки от призраков во плоти.

Мне стало так жутко, что чуть не затрясло. Я побежала разыскивать Берту, и, даже не успев спуститься вниз, увидела, как горничная мчится по коридору в мою сторону. У нее лицо было в красных пятнах, залитое слезами, она судорожно всхлипывала. А у раскрытой двери своего кабинета стоял Вальтер и спокойненько за этой сценой наблюдал. Мы немедленно встретились взглядами.

Берта пробежала мимо и начала спускаться по лестнице, а я хотела последовать за ней, но меня остановил властный окрик:

— Ася! Подойдите ко мне.

И я пошла к нему, словно под гипнозом, охваченная леденящим ужасом. Зачем он меня сейчас звал? Вот зачем?

— Твои документы готовы, можешь их забрать.

Он приглашающе кивнул в сторону открытой двери своего кабинета, но я остановилась в пяти шагах от него и не могла сдвинуться с места.

— Как-нибудь потом.

— Вы боитесь зайти ко мне, Ася? И в чем причина, позволь узнать? - он постоянно путался, обращаясь ко мне запросто или "на вы", я уже привыкла.

Ответить ему я попыталась максимально честно:

— Из вашего кабинета выскакивают заплаканные девушки, господин генерал. Естественно, я боюсь!

Вальтер рассмеялся, покачивая коротко стриженой, седеющей на висках головой:

— Уж не думаешь ли ты, что я обидел эту маленькую дурочку? Считаешь, домогался прислугу? Учти, я не имею привычки превращать собственный дом в бордель, их без того достаточно в городе. Берта плохо убралась в моем кабинете, оставила пыль, и я сделал выговор, чтобы впредь была внимательней, только и всего.

«Тебе важно, что я о тебе думаю… ну, надо же...»

— Твои документы на моем столе, они ждут, - напомнил Вальтер, и я решилась спросить его еще кое о чем, точнее, о ком.

— Мне также нужен адрес Стефана Барановского, я хочу его навестить как-нибудь на днях.

— И зачем вам это потребовалось? - вкрадчиво поинтересовался генерал, подходя на шаг ближе ко мне.

— Он же мой родственник…

— Полная чушь, вы с ним едва знакомы!

— Но откуда... с чего вы взяли? - я едва не задохнулась от нахлынувшей паники.

— Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь, Ася. Забудь этого поляка, он тебе не нужен. Теперь я - твоя единственная надежда.

«О чем он говорит? Как забыть Барановского? А домой? Мне нужно домой, я не собираюсь тут с ними воевать!»

На мое счастье, со второй лестницы поднялся молодой ефрейтор - посыльный, он принес генералу пакет, и наш неловкий разговор прервался. Фон Гросс занялся донесением, а я воспользовавшись тем, что он отвернулся от меня, мигом скрылась в конце коридора.

Не хотела возвращаться в комнату, где теперь нет ключа, а на кровати лежат подарки немцев - одежда, кукла и еще красивенькая ночная рубашка, век бы ее не видеть.

Мне хотелось сбежать из особняка, чтобы больше не встречать никого из его обитателей. Из его взрослых обитателей, естественно. Франц сейчас, наверняка, спал, отдыхая после лечебных процедур. Зайду к нему позже, когда хоть немного успокоюсь. Поэтому я решила забраться на чердак, наше с Францем иллюзорное убежище от всех невзгод этого неуютного мира.

Но в корабельной каюте меня ожидал новый удар. На стуле у окна сидел Отто и ожесточенно сдирал алые паруса с игрушечного кораблика - весь пол возле черных солдатских сапог был усеян маленькими шелковыми лоскутками, словно мятыми лепестками роз.

— Что ты творишь? Отдай немедленно! - заорала я.

Я сошла с ума, если попыталась силой вырвать кораблик Франца из рук этого варвара. Отто вскочил на ноги и, оттолкнув меня, бросил игрушку на пол, а потом наступил на него сапогом - раздался жалобный хруст. Несколько мгновений я тупо смотрела, как он топтал свое же творение, улыбаясь мне с мстительным торжеством, а потом от негодования и обиды совсем потеряла голову.

Я накинулась на него и замахала руками, пытаясь ударить:

— Сволочь... фашист проклятый, чтоб тебе в Сталинграде сдохнуть!

Уже заканчивая фразу, я вдруг осознала, что меня ожидает участь кораблика, Грау подобной выходки не простит. Так и вышло, он схватил меня за руки выше локтя и грубо встряхнул, а потом подтащил к стене и впечатал в нее, а сам навалился всем телом так, что я увидела перед самым носом его бешеные глаза.

Он злобно прошипел мне в лицо:

— Я не боюсь Сталинграда, ты - русская сука! Я не боюсь вашего Курска и Севастополя… в сорок пятом под жуткий вой сталинского органа меня разорвет снарядом на Зееловских высотах. Понятно?

А потом он меня отпустил. Просто отпустил и отошел к окну, оперся руками о подоконник и стал смотреть вниз, словно там было что-то и впрямь интересное.

— Откуда ты знаешь? - только и могла я выдавить, растирая руки, онемевшие от усилий его пальцев.

— А ты? Ты тоже уже умирала? Когда? - его голос звучал неожиданно глухо и отчужденно.

— Тьфу на тебя, дурак! Да я живее вас всех вместе взятых. Пока еще живее, конечно. И надеюсь остаться таковой еще