– Тогда я начну укладываться, – сказала миссис Стетсон, вставая. – Билли не терпится уехать.

Казалось, что Билли и в самом деле не терпится уехать. Она немедленно объявила всей семье о своем отъезде. Она говорила, что хочет навестить свой старый дом, и радостно собиралась. Если в этой радости и было что-то вымученное, никто этого не замечал или, по крайней мере, не говорил этого вслух. Впрочем, Билли почти никому не попадалась на глаза в эти дни. Она говорила, что занята и собирает вещи. Девушка перестала брать уроки у Сирила и навестила студию Бертрама всего один раз за три дня, прошедших до ее отъезда, и то только затем, чтобы забрать какие-то свои вещи. На четвертый день, пока никто еще толком не успел осознать, что случилось, она уехала, и вместе с ней уехали миссис Стетсон и Спунк.

Все члены семьи утверждали, что им нравится тишина и свобода. Говорили, что им нравится одиночество. Молчал один Уильям.

А затем…

Утром Бертрам отправился в студию, но не стал браться за кисти. Он сидел перед наброском румяной кудрявой девушки с тоской во взгляде. Наверху Сирил сидел за пианино, не прикасаясь к клавишам, пока наконец не наиграл простенькую мелодию – последнюю, которую разучивала Билли.

Пит принес в дом котенка. С отъезда Билли прошла уже неделя.

– Несчастное создание плакало под дверью, сэр, – объяснил он. – Я осмелился принести его в дом.

– Да, конечно, – сказал Уильям. – Ты его кормил?

– Да, сэр. Линг кормил.

Пит помолчал, а потом нерешительно спросил:

– Сэр, если вы не возражаете, я бы его оставил. Я буду следить, чтобы он оставался внизу и не мешал вам.

– Да, Пит, разумеется, оставляй, – согласился Уильям.

– Спасибо, сэр. Он, видно, потерялся и никому не нужен. Вы заметили, что он похож на Спунка?

– Да, я заметил, – Уильям вдруг забеспокоился, – заметил.

– Да, сэр, – сказал Пит и унес маленького серого котенка.

Новый котенок не стал оставаться внизу. Пит, конечно, пытался следить за ним, но когда он увидел, что мистер Уильям тайком несет котенка наверх, то несколько утратил бдительность. Через несколько дней на шее у котенка появился большой розовый бант, завязанный довольно неуклюже.

Откуда он взялся и кто его повязал, так и не выяснили, пока однажды котенок не обнаружился в холле с концом розовой ленты в пасти. Лента тянулась по лестнице, и второй ее конец пропадал в комнате Уильяма.

Глава XVIII

Билли пишет другое письмо

К середине июня в доме на Бекон-стрит остались только Уильям, серый котенок, Пит и Дон Линг. Сирил отплыл в Англию, а Бертрам уехал с другом делать наброски.

Этим летом дом казался Уильяму странно одиноким. Честно говоря, тихие, пустые комнаты были невыносимы. Даже присутствие серого котенка только подчеркивало ощущение одиночества. Он напоминал о Билли.

Уильям скучал по Билли. Он даже признался в этом Питу, сказав, что будет рад, когда она вернется. Наедине с самим собой он жалел, что так быстро согласился с предложением тети Ханны отослать девушку прочь. Какая ерунда. Она нуждалась исключительно в сдерживании и руководстве, и это можно было с таким же успехом делать и дома. Но она уехала, и с этим уже ничего не поделаешь.

Единственное, что ему осталось – проследить, чтобы это не повторилось. Когда Билли вернется, она должна будет остаться, не считая необходимых отлучек вроде отъезда в школу. Уильям все полностью продумал, к слову, забыв, что Билли сама предложила уехать.

Вскоре Уильям написал Билли. Он сообщил, что скучает по ней и что перестал составлять каталог своей коллекции, потому что она больше ему не помогает. Через некоторое время он рассказал ей даже о сером котенке по имени Спунки, который так похож на Спунка.

В ответ он получал пухлые белые конверты, надписанные округлым школьным почерком, который он так хорошо помнил. В конвертах лежали письма, такие же веселые и занятные, как сама Билли. Они благодарили его за доброту и рассказывали, что поделывает Билли. Они выражали неподдельный интерес к новому котенку и ко всему остальному, о чем писал Уильям. И они довольно прозрачно намекали, что не стоит ее ждать с составлением каталога, потому что скоро настанет осень и Билли отправится в школу.

Уильям хмурился и качал головой, но это была правда.

В августе Уильям закрыл дом на Бекон-стрит и отправился на озеро Рейнджели. Он говорил себе, что не поехал бы, если бы не обещание, данное старому приятелю несколько месяцев назад. На самом деле он предвкушал эту поездку всю зиму, но теперь ему стало ясно, что с большим удовольствием он съездил бы в Хэмпден-Фоллс повидать Билли. Он бывал на озере Рейнджели, но не бывал в Хэмпден-Фоллс. К тому же там можно было бы повидать Неда Хардинга и странных старых дев с их мрачным домом и мебелью в чехлах. Строго говоря, для Уильяма в этот момент не было места более интересного, чем Хэмпден-Фоллс, но он поехал на озеро Рейнджели.

В сентябре Сирил вернулся из Европы, а Бертрам из Адирондака, где провел весь август. Уильям тоже уже приехал и вместе с Питом и Дон Лингом отпер дом.

– Где Билли? Разве Билли нет? – спросил Бертрам.

– Нет. Она еще не вернулась, – ответил Уильям.

– Ты же не хочешь сказать, что она провела там все лето?! – воскликнул Сирил.

– Боюсь, что так, – замялся Уильям. – Я не получал от нее весточек уже целый месяц. Я же был в Мэне.

Вечером Уильям написал Билли.

«Дорогая моя, – писал он, – я надеюсь, что ты немедленно приедешь домой. Мы хотим повидаться с тобой, пока тебе не придется уехать снова, а школы скоро начинают работы.

Кстати, мне сейчас пришло в голову, что, возможно, тебе и не придется уезжать. В Бостоне и в окрестностях много хороших школ для юных леди, которые ты могла бы посещать, живя при этом дома. Приезжай как можно скорее, и мы это обсудим. Интересно, как Спунки поладит со Спунком? Весь август Спунки провел в кошачьей гостинице, но он, кажется, доволен возвращению домой. Я очень хочу увидеть их обоих рядом и убедиться, что они на самом деле похожи».

Вскоре пришел ответ от Билли. Читая его, Уильям побелел лицом так же, как в тот апрельский день, когда пришло первое письмо от Билли, хоть и совсем по другой причине.

– Мальчики, она не приедет, – мрачно объявил он.

– Не приедет! –