языков в Педагогическом университете, а потом поступил в Тарасовский социально-экономический колледж, где учился на специальности менеджмент. Нынешний директор лагеря постоянно повышал свою квалификацию, занимал руководящие должности и был сотрудником, как говорится, «на вес золота». Неудивительно, что Емельянов именно его выбрал на пост директора лагеря, и, судя по всему, зарплата у Рекушева была хорошая, иначе он вряд ли стал бы работать в «Лесном» с таким-то послужным списком.

В биографии Станислава Николаевича я не нашла абсолютно ничего криминального — он ни разу не привлекался к уголовной или административной ответственности, вел добропорядочный образ жизни, был примерным семьянином и уважаемым человеком. Уж не знаю, как дела обстояли на самом деле, но по документам Рекушев был просто воплощением порядочности и честности.

Я решила просмотреть информацию о жене Рекушева, Зинаиде Михайловне. Женщина родилась в городе Ершове Тарасовской области, в Тарасов приехала для того, чтобы поступать в университет. Девушка выбрала педагогический, хотела стать учителем начальных классов. Судя по всему, со своим будущим мужем она именно там и познакомилась. Станислав Николаевич был на год старше Зинаиды, когда они стали встречаться — неизвестно, однако поженились влюбленные сразу после того, как Зинаида окончила университет. По специальности женщина не работала, в Ершов она так и не вернулась. Возможно, брак поспешили заключить по той простой причине, что Зинаида забеременела, не хотела рожать ребенка, будучи не замужем. У Рекушевых был единственный сын Максим, который с отличием окончил школу и поступил на факультет архитектуры Политехнического университета. Получив диплом, парень сразу устроился работать, зарекомендовал себя хорошим специалистом. В общем, сплошная тишь да гладь: Станислав Николаевич работает директором лагеря, его жена занимается домашним хозяйством, сын делает карьеру. Женат Максим не был, по всей видимости, создание семьи не являлось приоритетом для молодого человека.

В общем, я пришла к выводу, что Рекушев и его родные вряд ли имеют отношение к тому, что происходит в «Лесном». По крайней мере, у них нет очевидной причины, побуждающей их запугивать детей и вожатых в лагере. Сомневаюсь, что Зинаида против работы мужа в «Лесном», ведь он, как ни крути, содержит ее. Женщина ни дня не работала, и если Станислав Николаевич потеряет столь прибыльное место, семья окажется без средств к существованию. Максим, конечно, строит карьеру, но пока он молодой специалист, и его заработки вряд ли такие же большие, как и зарплата отца. Поэтому пока придется оставить Рекушевых и заняться другими работниками лагеря.

Это я планировала сделать на следующий день — когда наконец-то устроюсь вожатой и смогу понаблюдать за происходящим в «Лесном», не забираясь для этого на дерево и не перелезая тайно через забор лагеря.

Сейчас все было по-прежнему тихо и спокойно — я внимательно следила за ночным лагерем со своего ветвистого укрытия, но никто не бродил по дорожкам и не прятался в густой листве деревьев. Я была совершенно одна.

Самое трудное — ждать и догонять, но по долгу службы я часто занимаюсь и тем и другим.

Время тянулось медленно, словно резина, мне порядком надоело сидеть на дереве. Я слезла с дуба, прошлась еще раз по территории. Но, как и прежде, все было тихо и спокойно. Ни людей, ни призраков я так и не заметила.

Ближе к утру я сменила место локации. Чтобы меня никто не увидел, едва забрезжил рассвет, я перелезла через забор и стала наблюдать за лагерем со стороны леса.

Сделать это было гораздо труднее, я практически ничего не видела за густой листвой. Прислушиваясь к звукам и шорохам, я убила еще один час, после чего решила идти к своей машине. Лагерь просыпался — я слышала шаги кого-то из работников, тихие разговоры кого-то из персонала. Разобрать слова было невозможно, поэтому я смирилась с поражением и вернулась к машине.

К девяти утра я подъехала к главному входу в «Лесной» и припарковала свой автомобиль возле ворот. Замок был заперт, въехать на территорию и оставить машину там же, где и другие работники, я не могла.

Я подошла к воротам и остановилась в нерешительности. Интересно, что дальше делать? Позвонить директору я не могла, сети не было, а перелезать через забор для вожатой как-то несолидно…

Я огляделась вокруг и вдруг заметила на калитке звонок. Надо же, сперва я его даже не увидела…

Я нажала на кнопку, раздалась долгая трель. Через пару секунд я услышала пиликанье — калитку открыли. Я зашла на территорию, собралась отправиться прямиком к «Административному» корпусу, однако меня остановили. Из будки донесся мужской голос:

— Вы к кому? — Из будки вышел крупный мужчина лет пятидесяти пяти — шестидесяти, одетый в черную куртку с надписью «охрана» и такого же цвета штаны. Смотрел на меня охранник подозрительно и угрюмо, всем своим видом демонстрируя, что просто так он меня в лагерь не пропустит.

— Здравствуйте, — я нацепила на лицо доброжелательную улыбку. — Я к Станиславу Николаевичу Рекушеву, на работу устраиваться.

— Предъявите ваши документы, — потребовал мужчина.

Я достала свой паспорт, охранник зашел в будку вместе с моим удостоверением личности и записал мои данные в толстую тетрадь.

— Распишитесь здесь, — велел он, просунув в окошко открытую тетрадь.

Я посмотрела на запись — мужчина переписал мои паспортные данные, указав число и время моего прибытия. Я поставила свой автограф в поле, помеченном галочкой.

— Проходите в административный корпус, он прямо, — проинструктировал меня охранник. — На втором этаже кабинет номер двадцать один. Станислав Николаевич сейчас находится у себя.

Я поблагодарила за информацию, взяла свой паспорт и прошла к нужному мне корпусу. На улице никого не было — ни детей, ни персонала.

«Прямо не детский лагерь, а какая-то колония для несовершеннолетних», — промелькнуло у меня в голове невеселое сравнение.

Почему здесь так тихо? Куда подевался народ?..

Однако в корпусе было не так безмолвно и глухо, как на улице.

Сидевшая за стойкой администратор корпуса поинтересовалась, к кому я направляюсь. Я повторила то же самое, что сказала охраннику. Женщина тоже потребовала с меня документы, мои данные снова записали, на сей раз в другую тетрадь. Несмотря на то что за столиком администратора стоял компьютер, женщина записывала все от руки. Я опять поставила свой автограф, и мне разрешили наконец-то подняться на второй этаж.

Я поднялась наверх по лестнице, ожидая, что снова придется кому-нибудь показывать свой паспорт, однако больше никто меня не остановил.

Найдя двадцать первый кабинет, я постучала в дверь. Услышав слово «Войдите!», сказанное мужским голосом, толкнула дверь и зашла в помещение.

Кабинет директора оказался довольно небольшим, обставленным официально, в стиле минимализм. В комнате не было ничего лишнего — только