это как данность, поэтому и старалась держаться с ними максимально официально. Она б и в этот раз сделала вид, что ничего не услышала, если бы они не упомянули Лёву. Увы, такого Мирослава стерпеть не смогла.

Мира искренне любила брата. И пусть многие считали его распущенным аморальным разгильдяем, но для неё он всё равно оставался самым лучшим и единственным другом. И уж тем более она не собиралась молчать, пока какая-то кухарка поливает его грязью.

Девушка решительно толкнула дверь кухни и переступила порог. В этот самый момент разговор стих, а на Миру уставились две пары удивлённых глаз.

– Елена Петровна, – начала она, одарив женщину строгим холодным взглядом. – Не могли бы вы впредь оставлять свои мысли относительно меня и моего брата при себе. Я конечно, в курсе, что вы меня терпите исключительно из уважения к моему отцу и за приличную зарплату, но… пожалуйста, в будущем не забывайте, что платят вам не за то, чтобы вы распускали сплетни.

– Мира, я… – начала Лена, но девушка жестом остановила её и повернулась к Маше.

– А ты, – она встретила прямой взгляд сидящей на столе брюнетки, в котором сейчас отражалось одно лишь любопытство. Это сбило Миру с толку. Она мигом позабыла, что вообще хотела сказать этой выскочке, поэтому выдала то, что первое пришло в голову. – Что вообще тут делаешь? Тебе позволили жить в гостевом домике, так и иди туда. Нечего здесь ошиваться!

– Это я её позвала, – встряла в разговор Елена. – А Маша любезно согласилась помочь мне с ужином.

– А вы разве не справляетесь сами? – холодно поинтересовалась дочь хозяина. – Может, в таком случае нам стоит найти другого повара.

– Мира, пожалуйста, не злись, – вступилась Маша. – Я просто развлекала Лену рассказами.

– И расспросами, – добавила Мирослава.

– Если ты против, то я больше не переступлю порог твоего дома, – спокойным тоном продолжила девушка. – И есть мы с Максимом тоже у себя будем.

– Что за глупости? – воскликнула Елена. – Мне нет никакой разницы: готовить для одной или для троих. Так что питаться вы будете здесь, – она повернулась к опешившей Мире и добавила: – Это распоряжение Василия Фёдоровича. А вам, Мирослава Васильевна, я могу накрыть в столовой.

Мира замялась. Она искренне ненавидела это огромное пустое помещение, в котором отец иногда устраивал большие ужины со своими знакомыми, друзьями и партнёрами. С самого детства, большая столовая ассоциировалась у неё с чем-то холодным, лишённым души и уюта. Да и вообще, почему это она должна прятаться в том безразмерном склепе, пока в её уютной кухне наслаждаются едой эти чужие нехорошие люди.

– Нет уж, спасибо, – отозвалась девушка. – Думаю, я как-нибудь смогу пережить их общество, – потом снова повернулась к Маше: – Но на любезность можете не рассчитывать.

– Понятно, – ровным тоном ответили Маша и отвернулась. – Я помогу накрыть на стол.

Пока остальные занимались сервировкой, Мирослава сидела на краю небольшого диванчика и делала вид, будто искренне увлечена программой о кулинарии, транслируемой на экране висящего на стене большого телевизора. На самом же деле она просто не знала, как теперь себя вести. Что говорить, как смотреть. Мире уже до чёртиков надоело, что её все вокруг воспринимают как какое-то проклятие. И она даже собралась попытаться завести разговор с притихшей Машей, но именно в этот момент в дверях появился Макс.

Мире хватило одного взгляда в сторону своего надсмотрщика, чтобы забыть про добрые намерения. В одно мгновение в её памяти всплыли все те оскорбления, которые он вылил на неё всего несколько часов назад. Мирослава в красках вспомнила, как он бросил её в холодную воду бассейна, как смотрел на неё потом. Мысли снова застила пелена раздражения и злости. Ей захотелось немедленно встать и уйти подальше от этого человека, но теперь, после всего сказанного на этой кухне, она просто не могла позволить себе это сделать.

– Давайте за стол, – позвала Лена, раскладывая вилки. – А то всё остынет.

Хозяйка дома заняла своё любимое место у окна, остальные же решили отсесть подальше от этого временно дремлющего вулкана. Никому из них не хотелось портить себе аппетит новыми перепалками. Потому ужин прошёл в полной тишине. И, возможно, этот вечер и закончился бы мирно, если бы ни очередная попытка Марии наладить контакт с Мирославой.

– Мир, Лена сказала, что ты учишься в столице, – прозвучал в тишине её приятный голос. – Никогда там не была. Как тебе город?

Маша выжидающе посмотрела на молча жующую девушку, которая продолжала делать вид, что кроме неё здесь никого нет.

– Наверное, там классно, – продолжила свой монолог Мария. – Мы с Максом, когда выбирали куда переехать, сначала собирались отправиться в Москву, а потом решили, что куда приятнее жить на берегу моря. Но я обязательно туда съезжу. Может, встретимся там? Покажешь мне город? Тебе ж ещё год учиться?

Мира даже взглядом её не удостоила. Лишь медленно допила свой чай, тихо встала и направилась к выходу.

Маша заметно поникла и удручённо вздохнула. Пусть она знала, что найти общий язык с этой холодной закрытой подопечной брата будет непросто, но всё же рассчитывала на успех.

Заметив, как расстроилась его обычно улыбчивая и жизнерадостная сестра, Макс отложил вилку и, сжав пальцы в замок, откинулся на спинку дивана.

– Маш, она молчит, потому что не сможет выполнить твою просьбу, – пояснил Максим, глядя в спину уходящей Мире.

Услышав эти слова, Мирослава замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась. Тогда парень лишь усмехнулся и продолжил:

– Ведь Мирославу выгнали из универа, и её отец больше не намерен отпускать свою непутёвую дочь из поля зрения.

– Это он тебе сказал? – выдала его подопечная, резко развернувшись.

– Да, – уверенно ответил Максим, искренне наслаждаясь той обречённостью, что вспыхнула в карих глазах девушки. – Он просил передать, что не станет заниматься проблемами с твоим переводом в другой ВУЗ.

– А как же… – растерялась Мира. Она снова посмотрела на парня, и впервые за время их знакомства в её взгляде не было ненависти. Лишь самая настоящая растерянность.

А всё дело в том, что Василий Фёдорович всегда очень трепетно относился к образованию Мирославы. Сам выбрал ей школу, затем посодействовал с поступлением в престижный столичный университет. Он очень гордился её хорошими оценками и искренне негодовал, когда его принцесса сообщала ему о двойках. Поэтому и известие об отчислении любимой дочери Василий Фёдорович воспринял крайне болезненно. И теперь, узнав о том, что он отказался ей помогать, Мира окончательно осознала всю степень его обиды.

Эта новость стала для неё полной неожиданностью. В одно мгновение напускная