Никакого ответа. Смотрит перед собой, отстранённо.

– Хотите пойти с нами или остаться здесь? – спрашиваю.

Смотрит перед собой.

– Ведём её с нами, – говорю.

Поднимаемся в горы и устраиваем привал наверху, в небольшом кармане между скалами, где нас не найдут возможные преследователи. Поскольку факелов у нас больше нет, передвигаться в темноте невозможно.

Устраиваемся на ночлег, кладу опустевшую сумку под голову как подушку. Осматриваю свою четырёхпалую ладонь и надеюсь, что в рану не попала зараза и не придётся ампутировать руку целиком.

Достаю красную жемчужину и рассматриваю её перед сном. Где дикарь её нашёл? И как выглядит моллюск, который её сделал?

Засыпаю, сжимая кругляш в руке.

Всю ночь мне снятся кошмары, один страшнее другого. Кровавое существо, нависающее надо мной, оно смотрит на меня и смеётся. Наутро с удивлением обнаруживаю, что мой мизинец начинает отрастать: восстановилась одна из трёх фаланг. Вчера вечером её не было, это совершенно точно.

Смотрю на красную жемчужину. Уж не её ли это дело?

Глава 19

Вышли мы ранним утром и к обеду путь через горы был завершён. С высоты чёрного хребта смотрим на Дарграг внизу и с облегчением выдыхаем.

Конец пути.

Задача выполнена.

Надеюсь, Холган и Чемпин ушли от погони и вернутся позднее.

– Не бойтесь, – говорит Лира трём светловолосым девочкам. – Никто вам тут вреда не причинит.

Однако девочки и так не боятся. Фаргар – агрессивная деревня, его жители не растут в постоянном страхе перед другими людьми.

Приближаясь к деревне, мы слышим крики за частоколом. В дозоре стоит Крет, в его руках лук, стрела на тетиве, но в нас не целится, следит за приближением.

Вскоре врата распахиваются и выбегает Шиба. Он приближается к нам, осматривает Хоба, а затем хватает его за воротник и толкает в сторону деревни.

– Иди домой, – говорит. – И чтобы никуда не выходил.

Затем осматривает нас, Вардиса, Лиру.

– Спасли, значит. А где Холган и Чемпин?

– Не знаем, – отвечаю. – Возможно придут позднее. За ними погнались гумендовцы и всё зависит от того, оторвались они или нет.

– В следующий раз, – говорит, – привяжу каждого к дереву и выпорю. Я здесь старейшина. Я решаю, как поступать жителям. Кому можно рисковать жизнью, а кому нельзя.

За спиной старосты начинает собираться толпа. Они посматривают на нас удивлённо и восторженно. Ещё бы: отправиться в поход против Гуменда, чтобы спасти друзей. На такое решится либо очень храбрый человек, либо полный кретин.

И что-то мне подсказывает, что нас не воспринимают как кретинов.

– А это кто? – спрашивает Шиба. – Зачем вы фаргаровцев притащили?

– Они были в плену у Гуменда, мы не могли их бросить.

– Всех ко мне в дом, – приказывает.

Заходим в деревню и вижу дочерей и сыновей Чемпина, выстраивающихся небольшой группой.

– А где папа? – спрашивает мелкая девчуля, Юния.

– Скоро придёт, – говорю и сглатываю ком.

Надеюсь, что так.

С другой стороны к нам бежит Илея, красная, зарёванная. Понимаю её: сначала похитили сына, затем ушёл муж в самоубийственный поход, а следом ещё два сына в самоволку. День назад семья состояла из шестерых человек, а теперь осталось только двое: мать и дочь.

Она подбегает к Вардису и начинает его целовать, затем переходит к Бугу и ко мне. Плачет, пытается что-то сказать, но не может сосредоточиться и ревёт ещё сильнее.

– Идём в дом, – говорю.

Через несколько часов на входе в деревню появляется Чемпин. Мрачный и задумчивый. С его точки зрения поход не удался: он попытался вытащить детей из клетки, но его заметили и прогнали. В немой скорби вошёл в Дарграг, присел рядом со своими детьми и расплакался. Слёзы катятся по чёрной бороде.

Вардис и Лира бегут его обнимать, поскольку роль мужчины в их освобождении была даже более значимой, чем наша с Бугом и Хобом. Чемпин удивлённо смотрит на них, не понимая, как такое возможно.

Ещё через час вернулся Холган. На лице – кровавое рассечение от лба до подбородка.

Игнорируя всех, он направился в дом и был очень удивлён, увидев Вардиса, запихивающего в рот скорпионье мясо.

– Как? – только и спросил он.

Пришлось всё ему объяснять: как мы отправились в поход вслед за ними, как воспользовались суматохой, чтобы вытащить Лиру с Вардисом, как бежали обратно, опасаясь преследования. Про сражение с дикарём умолчали.

– Папа, – спрашивает Буг. – Что это была за тварь, состоящая из крови?

– Не знаю, – говорит. – Но она дала гумендовцам какие-то странные силы: они раз за разом поднимались, даже после смертельного удара.

– Да уж, – шепчу.

Поход закончился как нельзя лучше: все целы, да ещё и других пленников спасли. Засыпаю с красной жемчужиной в руке и наутро у меня уже две здоровые фаланги на месте мизинца. Ещё один день и он восстановится полностью.

Стоит расспросить об этой жемчужине и узнать, существуют ли другие, такие же.

Глава 20

Стою с ведром воды напротив дома Гаспара. Он ещё не успел проснуться, а я уже тут.

Мне не просто нужен Гаспар в учителя – я хочу, чтобы он стал учителем для всех. Дарграг должен превратиться в боевую деревню, чтобы жители могли дать отпор кому угодно и отправиться в вылазку на ту сторону хребта, если понадобится. Не обязательно сражаться, но уметь держать копьё и щит нужно всем.

Мы не должны бояться диких племён с другой стороны хребта, мы должны их подчинить.

Именно поэтому я стою с ведром воды рядом с домом одного из стариков.

В этом деле главное – уверенность. Когда Гаспар проснётся и посмотрит в окно, он должен увидеть безмолвный силуэт, стоящий до неестественности неподвижно. Этот жуткий образ отпечатается у него в голове. Только так он поймёт, что другого выхода у него нет.

А выхода действительно нет. У меня грандиозные планы и нельзя позволить их разрушить из-за лени какого-то старика.

– Ну давай же, просыпайся.

Утренняя прохлада – единственное время суток с комфортной температурой. Днём – жара, ночью – слишком холодно. Деревня медленно приходит в себя после ночи. Первые жители появляются во дворах, потягиваясь и позёвывая. Видят меня, машут рукой, машу им в ответ.

Странное чувство – знать каждого в округе. В городе всё по-другому.

Вскоре