К счастью, все, что она спрятала в дупле, осталось на месте. Молодая женщина дрожащими руками вынула сорочку, нижнее платье, верхнее платье, головной убор… Затягивая шнурки на боках, Вероника тихо радовалась тому, что несколько слоев одежды скрывают розовые следы от жарких поцелуев на тонкой коже. А волосы полные чешуек от сосновых шишек, травинок, листиков и прочего лесного мусора можно просто скрутить и спрятать под бархатную шапочку.

Через полчаса усилий, возле старого дуба стояла леди Грейнж в своем привычном виде – безупречная хозяйка, воспитанная супруга, вежливая соседка… Тряхнув головой, баронесса проверила, не слетит ли шапочка, и подхватив корзинку с травами неспешно двинулась к замку. Прежде она выходила на рассвете к реке, чтобы собрать кое-какие травы, вот и теперь изобразит следование традициям – вернется в замок через «речные ворота» – отдельную калитку, ведущую к самой воде. И пусть ее никто не видел – мало ли, с чем стражники праздничную ночь коротали?

Веронике все удалось! Немного смущенный стражник отворил одну створку и старательно дыша в сторону поприветствовал хозяйку замка:

– Миледи! Вы, как всегда, ранняя пташка!

– Доброго дня, Имри, – вежливо улыбнулась Вероника, сдерживая желание зевнуть и почесать голову, вспотевшую под плотно расшитым бархатом.

– И вам доброго дня, госпожа!

Пока стражник возился с засовом, баронесса торопливо шла к донжону. Пора заглянуть на кухню, растолкать зевающую кухарку, приказать варить рыбный суп для страдающих от вчерашнего пива гуляк. А еще надо поднять горничных – пусть как обычно готовят купальни, чистые простыни и травы. Все должно быть как всегда! И пока все будут ругаться и неохотно делать свои дела, она успеет полить себя водой из кувшина и прибрать волосы с помощью Виолетты. Сестренка уже все умеет и не станет задавать лишних вопросов.

Когда леди Грейнж с корзинкой в руках добралась до своих покоев, замок уже начал просыпаться. Ей удалось отослать всех служанок с важными заданиями, а потом подозвать неожиданно сонную Виолу на помощь. Юная леди без вопросов помогла баронессе сменить платье со влажным подолом, и расчесать волосы.

– Ты на траве лежала? – наивно спросила сестра, выбирая из тугих темных локонов Вероники мелкий лесной мусор.

– Голова разболелась, – ответила та, – туман набежал, вот и сняла убор, и полежала. Все равно в туман травы собирать нельзя.

– А почему нельзя? Утром же по росе собираем? – удивилась девочка, приглаживая гребнем блестящие пряди.

– Туман холодный, темный, – объясняла Вероника, невольно передергивая плечами, – дурной сок травам дает. А роса светлая, солнцем играет, от нее травы добрую силу берут…

Болтая о пустяках, Вероника думала о проведенной в лесу ночи и потому не заметила, что Виола выбрала любимое голубое платье, которому удалось придать почти лиловый оттенок с помощью ягодного сока, да и волосы уложила под простой медный обруч с чеканным узором особенно тщательно. Впрочем, если бы и заметила, то не удивилась бы младшая сестра воспитывалась в строгости, да и барон ее не баловал, но в праздничный день можно принарядиться даже служанке.

* * *

Хозяин земель вернулся с гуляния к обеду. Хмуро глянул налитыми кровью глазами на жену и свояченицу, рыкнул на мальчишек, разносящих под навесом миски с похлебкой и кружки с травяным отваром, и ушел в купальню. Там все было уже готово – исходила паром самая большая лохань, рядом стоял кубок с отваром от похмелья, лежали мягкие простыни, душистое мыло. Тут же крутилась парочка смазливых служанок готовых растереть утомленного мужчину мыльными тряпочками, соблазнительно прижимаясь к нему мягкими телами сквозь мокрые сорочки.

Из купальни барон вышел уже подобревшим. На жену волком не смотрел, просто не замечал, но леди не искала его расположения – лишь учтиво пригласила к столу, и распорядилась подать рыбную похлебку с пряными травами, способную вернуть приятный цвет лица и успокоить желудок.

Сытому лорду Грейнжу захотелось веселья. Сначала он осведомился у баронессы, хорошо ли она спала под стоны собственных служанок. Потом отметил, что юная Виолетта изрядно подросла с зимы, и осенью можно играть свадьбу. А когда бледные леди опустили глаза в свои тарелки, и стыдливо покраснели, барон начал расспрашивать своих стражников, хорошо ли они провели Иванову ночь. Кто-то смущался и отвечал, что спал у костра, кто-то поддерживал игривый тон хозяина замка, только новичок не смущался и не юлил. Глянул спокойно и заявил:

– У каждой ночи свои тайны.

Потом взял свою миску и ломоть хлеба и сел так, чтобы не мозолить барону глаза. Вероника не поднимала глаз от своей тарелки, но глубокий голос стражника заставил что-то дрогнуть внутри. Однако внимание баронессы отвлекла Виолетта. Девушка вдруг заерзала на стуле, явно стараясь повернуться к правому столу, за которым сидели слуги. Леди Грейнж насторожилась. Она любила сестру и присматривала за ней не хуже матери, потому и заметила легкий румянец, выступивший на еще по-детски круглых щеках девушки. На кого это Виола бросает робкие взгляды?

Стараясь не привлекать к себе внимания, Вероника сделала вид, что отдает распоряжения мальчикам, разносящим кувшины с ягодным киселем, и присмотрелась. Сэм? Сэмюэль Лайн? Ее новый помощник с шерстью и сукном? Толковый молодой человек, жаль, не имеющий земли или средств на собственную лавку.

Он тоже бросал на Виолу осторожные взгляды, делая вид, что слушает бухтение соседа по столу. Молодой, симпатичный, Вероника сдержала вздох, – парень хоть и слуга, но перспективный. Ее отец таких выделял. Присматривался, оценивал, потом, бывало, давал денег на покупку лавки или мастерской, закупал инструменты или материалы. В их скромном рыцарском домене было маловато пахотной земли, зато хватало добрых ремесленников. В Грейнже юная баронесса не сразу вспомнила уроки отца, но со временем все же собрала под своим крылом мастериц. Кузнецов, шорников и оружейников барон выбирал сам, а вот швеи, ткачихи, умелые вышивальщицы в замке появились с легкой руки леди Вероники. Она же выбирала домашних слуг, птичниц, кухарок и прочих «бытовых» умельцев. Потому и знала, что умелый мастер может иметь доход не меньше рыцаря, а то и побольше.