Кажется, Хекселиса мои объяснения не убедили.

— По твоим словам можно подумать, что ты переживаешь всего на всего от природной заботливости, — задумчиво протянул темнейший, и его голос стал хрипловатым. Вдруг желтые глаза злорадно сверкнули. — Но мне, отчего-то кажется, что вас с моим братом связывают довольно близкие отношения, — небрежно обронил Хекселис, однако взгляд, да и вся поза никак не свидетельствовала о небрежности.

— Я не понимаю, о чем вы, — растерянно ответила я, пытаясь понять, зачем темнейший говорит подобные вещи.

— Правда? А по-моему, ты все прекрасно понимаешь. Во время аттестации полтора года назад, ты была так удивительно распутна, — красноречиво хмыкнув, пояснил темнейший. — Эрих утверждает, что тогда вы впервые встретились, но я не верю ему. Разве добропорядочная светлая способна вытворять такие откровенно развратные вещи, если раньше никогда ничего подобного не делала?

— Я не…

— Признайся! — вдруг он немного повысил голос, но продолжил тихо. — Ты спишь с моим братом. И уже довольно давно, как я подозреваю, началось все это еще до той памятной аттестации.

— Да как вы!.. — я уже набрала в грудь побольше воздуха, чтобы начать возмущенную отповедь.

— Я видел, как мило вы беседовали, — перебил, — так не общаются люди, которые знакомы двадцать минут, тем более, если один из них светлый, а другой нет.

— Все эти грязные домыслы беспочвенны! — грубо отозвалась я. Во мне закипал праведный гнев, но я старалась сдерживать эмоции, чтоб оставаться в рамках приличий.

— Сначала я сам так думал, ведь за эти полтора года вы так и не дали никаких подтверждений, — темнейший смотрел на меня жестким взглядом, аккуратно водя рукой по своему подбородку. С усмешкой он продолжил. — Однако пять дней назад, когда прибыл на поле сражения, знаешь, что я обнаружил? — темный не дал мне ответить. Да я бы и не смогла, даже предоставь он мне такую возможность, слишком шокировали меня все эти грязные слова. — Я увидел, как ты бесстыдно сидела на коленях у моего брата и прижималась к нему, льнула, словно мартовская кошка!

— Как можно так извратить ситуацию?! — я немного повысила тон, но все же старалась говорить тише, чтобы наш разговор не бросался в глаза. Пока так и было, лишь несколько человек с интересом обернулись в нашу сторону. Мои щеки постепенно приобретали ярко алый оттенок. — У меня была истерика! Ваш брат повел себя как настоящий мужчина, не то, что вы! Эрих помог мне в этот ужасный момент, а вы ищите в наших действиях какие-то пошлые подтексты, как вы вообще смеете говорить подобные гнусности обо мне и вашем брате?! — не выдержала, под конец мой голос сорвался на гневный шепот.

— Я лишь говорю о том, что увидел своими глазами. И это ты, между прочим, не имеешь права оскорблять меня, а не наоборот, — глумливо покосившись в сторону толпы, напомнил мне Хекселис. — Прекрати отпираться, я знаю, что ты страстная развратница. Мне только интересно, что такого ты нашла в Эрихе, что спала с ним под угрозой изгнания из светлых?

— Хватит, — гневно проговорила я. — Мне надоел этот цирк, ваши обвинения абсолютно беспочвенны. Я не собираюсь выслушивать всю эту грязь, — гордо приподняв подбородок — жест, подсмотренный у темных — развернулась спиной к темнейшему и даже сделала несколько шагов по направлению к толпе, но меня вдруг обхватили за талию. Моя спина прижалась к мужской груди, и букет выпал из рук.

— Что?! — попыталась оглянуться на гостей, попробовала вырваться, но все безуспешно.

— Я еще не закончил, — угрожающе прошептал темнейший над ухом, от подобного тона все мои внутренности словно похолодели. Да и ощущение недомогания от его присутствия многократно усилилось.

— Зато я закончила! Отпустите меня немедленно! — даже ударила его локтем в грудь, но Хекселис так и не ослабил хватку.

— Хочешь поиграть? Я не против, так даже веселее, — колко бросил темный, окатывая меня презрительным взглядом. Я с ненавистью смотрела на него через плечо. — Скажи, ты одна такая, или твоя подружка тоже отличается похотливой натурой? — невинно поинтересовался он.

— Не смей! — прорычала я. Пускай насмехается надо мной, но я не позволю поливать грязью моих близких.

— Видимо да, — притворно вздохнул темнейший и заботливо провел рукой по моим волосам. Я попыталась отмахнуться от него, но он просто оттолкнул мою руку. — Хм, я понял! Ты хотела накувыркаться с моим братом, поэтому наплела своему идеальному мальчику про тридцать отказов, да? Их ведь было тридцать, я правильно помню? — спросил так, будто интересовался, который час, но взгляд оставался презрительным.

— Катись во тьму! — не выдержала, мое шипение заставило темнейшего нахмуриться, а я поняла, что совершенно теряю над собой контроль. Светлые иногда тоже не могут справиться со своим гневом, мы ведь не железные, и в такие моменты… мы хуже темных. Намного хуже.

— А может вы вместе со своей подружкой и твоим мальчишкой втроем развлекались? — как бы прикидывая варианты, уточнил темный. Я зарычала и начала вырываться с удвоенной силой. — Знаешь, учитывая, какой ты выросла, рискну предположить, что и мамочка у тебя далеко не…

— Только попробуй сказать хоть слово о моей матери, ублюдок! — прошептала я, перебив Хекселиса. Люди уже стали оборачиваться на нас. Ситуация становилась все более скверной… насколько же я зла, что в ход пошли темные ругательства? Темнейший выглядел до крайности удивленным.

— Значит, я прав? Она твоему папаше рога наставила? Ох, он же, кажется, давно умер, так может она сама его и прибила, как думаешь? Я от вашей семейки всего могу ожидать, — сокрушенно посмотрев на меня, невозмутимо продолжил он.

После этих слов волна гнева окончательно затопила мое существо, я совершенно потеряла над собой контроль, в голове осталось лишь одно желание — заткнуть этого жестокого ублюдка, темнейшего. Совершенно не обдумывая свои действия, я развернулась в захвате Хекселиса. От этого он разжал мощные объятья, и я смогла отойти на шаг, в этот момент, воспользовавшись его замешательством, со всей силы залепила ему звонкую пощечину.

— Не смей говорить подобное о моей матери! Ты и волоса с ее головы не достоин! — практически прокричала я. Зал замер, гости застыли в недоумении и шоке от развернувшейся сцены. Я стояла, раскрасневшись от гнева и стыда, пытаясь отдышаться.