— Он давно с ней, — вздыхаю. — Ребенок у них будет.

— Обрюхатил гаденыш. Прибью, — ее ярость ощущается физически.

— Второй раз, — облизываю пересохшие губы, пытаюсь унять дрожь.

Я все еще не понимаю, мотивы свекрови. И что для меня значит ее приезд?

— Что значит второй? — машина едва не заезжает на бордюр. Но она быстро справляется с управлением.

— Дима, первый ребенок Алены. Я думаю, он от Ромы, — каждое слово сопровождается болью в груди. — Он давно на две семьи живет.

— Фух, — выдыхает. — Нет, Валерия, первый ребенок этой курицы не от Романа, — уголок губ дергается, — Он от его отца.

Глава 20

— Лариса Эдуардовна, вы шутите? — первая и самая здравая мысль, которая приходит в голову.

Я очень смутно помню отца Ромы, он в моей памяти остался человеком вежливым, галантным и занудным. Впервые я его увидела на нашей свадьбе. Он говорил странно, витиеватыми, заумными фразами, которые лишь утомляли.

Помню, как мама фыркала и старалась как можно дальше держаться от этого «безумного умника», так она прозвала Вениамина… как там его отчество, даже вспомнить не могу.

И представить, что моя утонченная сестра, и занудный отец Ромы… у них общий ребенок!

— Лариса, — говорит свекровь, возвращая меня из мрачных мыслей.

— Что?

— Без Эдуардовны. Бесит, — морщит аккуратный носик. — Гены одного драного кобеля передались его отпрыску. Все же я была лучшего мнения о своем сыне. У него перед глазами был пример падения его папаши. Не помогло, — она это все говорит ровным тоном. Эмоции полностью под контролем.

Все же эта ее способность, как раз и передалась Роме. Его практически нереально было вывести из себя.

— Вы уверены? — смотрю на нее с недоверием.

Мой тихий и уютный мир превратился в сюрреалистический ужастик. Страшно идти, жутко представить, что меня ждет за очередным поворотом.

— Он был одним из ее лечащих врачей, — продолжает уверенно вести машину.

— Я видела фамилии, мама рассказывала. Не одного упоминания о Вениамине, — говорю, мысленно возвращаясь в болезненное прошлое.

— Это ничтожество сам мне рассказал, когда в очередной раз ползал в ногах, умоляя дать ему деньги, — в голосе сквозит пренебрежение к бывшему мужу. — Он поистине сделал благо для всех, когда испустил свой смрадный дух.

— Не надо так о мертвых, — вздрагиваю. Концентрация ненависти и презрения в машине зашкаливает.

— Это еще почти комплимент, — на идеально подведенных губах появляется подобие улыбки. — Счастье, что мне хватило ума вовремя выкинуть его за шкирку из своей жизни.

Роме было три года, когда его родители развелись. Отец жил и работал в Германии. На нашу свадьбу он специально приехал. Муж рассказывал о нем как о талантливом хирурге. Но они с отцом никогда не были близки. Подробностей я не знала. Муж не любил говорить про прошлое семьи.

— Алена и ваш бывший муж… — хмурюсь.

Пытаюсь сопоставить факты. Сестра действительно перед беременностью была на лечении в Германии. Она там провела больше года. Перенесла очень много операций. Ее ногу собирали по кусочкам, сделали невозможное, чтобы она ходила.

В тот период очень сильно болела Зоря. У нее были сильнейшие осложнения после гриппа. Я с ней не вылезала из больниц. Потому не могла навещать сестру за границей. Но мама исправно туда ездила. Мы собирали деньги на очередные операции. Но тогда наше материальное положение оставляло желать лучшего. На лечение Зори шло очень много денег. Муж старался, брал подработки, но цены на операции в Германии были заоблачные. И если на первые операции мы собрали с миру по нитке, залезли в долги, то дальше деньги доставать было все труднее.

Потом Алена сообщила, что ей помог благотворительный фонд. С тех пор она у нас больше ничего не просила. А через несколько месяцев она вернулась домой. Стала рассказывать про своего мужчину, показывала фотографии красивого брюнета, потом сообщила о беременности. Я была безумно рада, что ей удалось пережить трагическую любовь, что она нашла в себе силы жить дальше. Но в скором времени она сообщила о расставании с отцом ребенка.

Сказала, что это к лучшему, она улыбалась и казалось, посвятила себя беременности. Я полагала, что малыш дал ей силы смириться с крахом карьеры и потерей жениха. Алена стала очень спокойной, доброжелательной.

Мне было искренне жаль ее, сестра действительно прошла через ад. И в некотором роде, червячок вины всегда грыз меня. Многое бы сделала иначе, будь у меня возможность вернуться назад. Я приложила максимум усилий, чтобы сестра адаптировалась в новой для нее реальности. Была рада их тесному общению с Зорей, дружбе с Ромой. Сама звала ее к нам в гости.

— Веня очень любил игру. Доигрался, — свекровь останавливает автомобиль у шикарного особняка. — Приехали. Быстро в дом, приводить себя в порядок. Никаких соплей я не потерплю! — холодный, командный тон.

Выхожу из машины. Смотрю на белоснежный фасад, на строгий стиль, ноль уюта. Так хочется бежать прочь… от свекрови, ее сына, их тайн… Запах мне не нравится… Задыхаюсь.

— Лариса Эдуардовна, я благодарна вам за помощь. Но у меня есть жилье, — пытаюсь слабо возразить.

— В дом, кому сказала! Будешь делать, что я скажу, — открывает двери особняка. — Жизнь наладится, — черные глаза вспыхивают. Что скрывает ее взгляд?

Глава 21

Сейчас с ней спорить бесполезно. И я не в том состоянии. Мне действительно надо отдохнуть. И тут хотя бы я уверена, что защищена от Ромы.

Единственно, что делаю сразу — звоню Светлане. Она поднимает трубку сразу. Голос взволнованный. И мне становится стыдно, я создала ей очередные проблемы.

— Лер, с тобой точно все хорошо! Я уже и в полицию ходила! Только надо мной посмеялись и вышвырнули как нашкодившего котенка, — всхлипывает.

— Да, — отвечаю бодро. Хоть такой уверенности у меня нет.

— Я скоро заеду. Не теряемся. Просто сейчас надо в себя прийти.

— У него в доме?! — восклицает слишком эмоционально.