Глава 4

Суббота, 24 февраля. Утро

Карибское море, борт АТАВКР «Ульяновск»

К погонам капитана 2-го ранга Гирин привык еще на «Риге». Там же и звездочки обмыл — всё, как полагается. А потом еще и с Настей отмечал — приятным вечерком, вдвоем, под негромкую музыку Таривердиева… Непоседа «Иваныч» лопал «деньрожденный» торт у одноклассника — какая удача…

Иван встряхнулся, поправляя китель перед зеркалом, но рассудок опять увело. Ах, женщины, женщины… Такие капризные, такие вредные, такие милые и желанные!

Иногда, в минуты «депрессухи», кап-два представлял себя одиноким. Ну, скажем, разведенным… И что хорошего?

Крикнешь в пустые комнаты: «Свободен!» А дальше? А дальше в твою умную голову вползет холодное, морозящее осознание — отныне тобою утрачен смысл жизни…

Да стань ты хоть адмиралом флота Советского Союза! Кто будет гордиться тобой? Кому пищать от восторга?

А ссоры…

Они как гроза — молнии сверкают, ливень хлещет, гром гремит! Зато, стоит прояснеть небу — вся зелень умыта и сверкает росистыми стразами, а воздух со свежим, озоновым привкусом так и льется в грудь… Хорошо!

Гирин ласково усмехнулся, глядя на фото, украсившее каюту — счастливая Настя в красном бикини, в белой офицерской рубашке, накинутой на плечи, чтобы не сгорели, бежит по пляжному песку и хохочет — сверкая зубками, распустив волосы по ветру… А за нею скачет «Иваныч» в великоватых «боксерах» — вихрастый, загорелый… Одной рукой схватился за трусы, чтоб окончательно не слетели, другую тянет к маме, которую никак не догнать…

Это они в Юрмале, в позапрошлом году. Целых три недели только море и сосны…

«Всяко бывает в жизни, — философически подумалось военмору, — но расстаться… Нет, Настенька! Да и что за пораженческие думки⁈ Развод… Расставание… С чего вдруг?»

Нет, ну бывает, что настроение падает в минус! Так, мало ли… И Настеньку можно понять. Месяцами жить в одиночестве, да еще и тревожиться вдобавок — как он там, всё ли ладно?

Муж в море, жена на берегу… Какая уж тут семейная жизнь…

Но ведь за расставанием следует встреча — и сколько любви, сколько чистой, незамутненной радости окатывает обоих, когда он возвращается из похода! Не расстаются ни на свету, ни в темноте, ходят везде, как школьники, взявшись за руки…

Гирин длинно вздохнул. Ничего… Вот выйдет он в адмиралы…

«Ага! — горькая усмешка скривила губы. — А молодость свою куда адмиральша денет? В камеру хранения сдаст?»

Зычный командный голос, донесшийся из коридора, задул мреющие огоньки воспоминаний.

Иван нацепил фуражку, и покинул каюту. Старшинское рыканье, круто замешанное на отборных матах, долетало отгулами. А матросики-то не шибко и напуганы — отвечают бойко…

Гирин усмехнулся вдогонку своим рефлексиям. Дорожку по жизни он одолел трудную, но прямую — от матроса до капитана 2-го ранга. И так ли уж важен пункт назначения? Суть в самом пути.

Уж такое выпало «дао» — нельзя ему без бурь и штилей, роскошных тропических закатов и суровой заполярной хмари, без этой стальной «коробки» — грозной плавучей крепости!

Настенька это понимает и чувствует. Любит. Терпит. Ждет.

Иван раздумчиво провел ладонью по переборке — сбылось загаданное…

Он внимательно следил за флотскими новостями — как спускали на воду атомный авианосец «Ульяновск», как достраивали, испытывали могучий корабль, как перетряхивали весь Северный флот, формируя экипаж.

Вот тогда-то и встала проблема выбора — Гирина поманили должностью командира БЧ-7, но… как бросить ребят с «Риги»? Да и налаженное хозяйство на кого оставишь?

Всё решил один звонок. Ранний, разбудивший Макса и Настю. Иван прошлепал босиком в прихожку, и телефонная трубка заговорила глуховатым голосом контр-адмирала Мехти, командира АТАВКРа.

«Это я тебя искал, Иван, — пробурчал Тахмасиб Гасанович, подпуская в речь легкий акцент. — Мне нужен „бычок“ к эртээсникам. Пойдешь?»

Ну, как тут откажешь?

И кап-два с чистой совестью поднялся на борт «Ульяновска»…

Ох, и громадина! А еще николаевские корабелы «подправили» проект АТАВКРа — убрали носовой трамплин, наподобие того, что выгибал палубу на «Риге». Да и к чему он, если обе катапульты «Маяк» работают исправно и без нареканий?

А курносый трамплин — тот еще гемор. Бедным пилотам приходилось взлетать в режиме «чрезвычайный форсаж», и двигуны работали на износ.

Но для военмора, ухмыльнулся Гирин, это вторично. Главное, что авианосец разом «постройнел»…

Потом подумали спецы, подумали — и добавили четвертый самолетоподъемник. Чуть позже решили истребители разбавить штурмовиками… Так, «рацуха» за «рацухой», строили, строили, и наконец построили! Заскользил по черноморским волнам новый флагман ВМФ СССР…

Тахмасиб Гасанович рассказывал, похохатывая, как корабль миновал Проливы: на Босфорском мосту столпотворение, машины в кучу, а турки пялятся на диво — гигантский авианосный крейсер плавно скользит внизу, и никак не кончится!

Иван усмехнулся, выходя на необъятную палубу. Сам он спокойно относился к той сдержанной мощи, что скрывалась под броней корабля… ну, или выставлялась напоказ, как вот этот строй Су-30К. Привык.

Со сдержанным гулом раскручивал винты, похожие на ятаганы, «Як-44» с «грибом» антенны наверху. Складывающиеся крылья переведены в режим «Поднято и заблокировано», носовое шасси сцеплено с бегунком паровой катапульты…

Гирин невольно покивал: всё же молодцы — работяги с Пролетарского! Поднатужились, сладили свое «разгонное устройство», довели до ума.

Американцам-то что, у них везде юг, а на Северном флоте ох какой минус! Пар замерзал, покрывая наледью и «взлетку», и цилиндры «Маяков», мешая смазку со снегом…

Отмашка — и самолетик ДРЛО пронесся по угловой палубе, комкая воздух под крыльями. Стал набирать высоту, заскользил в вираже…

— Иван!

Гирин четко развернулся кругом, узнавая голос «контрика», как все ласково величали контр-адмирала, и лихо бросил ладонь к фуражке.

— Вот попробуй только! — пригрозил Мехти, щуря глаза и собирая лучики морщинок у век. — Еще раз назовешь по званию —