Шрифт:
Закладка:
– Вы пока располагайтесь, а я схожу, наберу воды! – Данкен демонстративно посмотрел на стекающие по полированным стенам ручейки, – Я быстро!
Набирать воду из пристанища алой месмерии Данкен не то брезговал, не то боялся, но в любом случае рисковать не собирался. Едва белокурая леди кивнула, картограф тотчас схватил бурдюк и зашагал в единственный открытый тоннель. Именно из этого тоннеля, когда-то вышла испуганная девушка, что по воле самой судьбы вернулась в родной мир.
Продвигаясь по тёмному тоннелю, что вёл наверх, картограф медленно, но верно приближался к усыпанному пеплом залу, в котором когда-то Эми вернула свободу Ларсу. Пробираясь через полуразрушенные завалы, Данкен не заметил как прошёл нужный поворот, который уже давно оказался затянут глубинной флорой.
Оказавшись в небольшом коридоре, Данкен с интересом посмотрел на вырванные с корнем массивные двери, резные узоры на которых были подраны. В широких порезах каменного лона засохла неуклюжими каплями странного вида зеленоватая жижа, когда стекавшая из зажатой между створками клешни мантодеи.
– Что здесь произошло?! – в ужасе прошептал Данкен, коснувшись окаменевшей конечности монстра.
В этот самый момент, Бритсу на ум пришёл образ Эми, с которым он впервые повстречал её на острове. Испуганная, вымазанная в зелёной жиже и совершенно не походившая на принцессу девушка. Теперь Данкену многое стало ясно, однако в следующий миг картограф задумался.
Неужели принцессе было под силу столь жестоко расквитаться с несчастным хитиновым монстром? Каким же могуществом она обладает сейчас, если уже тогда, была способна превращать столь величественные и массивные сооружения в груду песка и камня.
Перешагивая обрушившиеся обломки, Бритс осторожно протиснулся в проём между створками, которого идеально хватало, чтобы ему без труда пробраться внутрь. Не прошло и минуты, картограф оказался в том самом зале со странными шестерёнками по углам, где свою вечность коротала королевская фурия наследной принцессы Срединного королевства.
Уцелевшие минеральные наросты всё ещё пульсировали тусклым светом, от чего в кромешной темноте Данкен смог как следует оглядеться. Осторожно ступая по усыпанному вековой пылью и пеплом полу, Бритс с интересом озирался по сторонам. Место казалось ему знакомым, но вот почему оно казалось таковым, оставалось для картографа загадкой.
Откровенно говоря, Мышь многое знал о Вайгосе, даже слишком многое. Пытаясь стать ближе к отцу, юный Данкен проштудировал сотни толстенных фолиантов, рассказывающих о религиозных паломниках этого места. Немудрено, что зал казался ему знакомым, ведь он видел его на десятках иллюстраций, правда, не в столь запущенном состоянии.
Пройдя просторную мрачную обитель, картограф со знанием дела подошёл к дальней стене, на которой в свете пульсирующего света проступали полустёртые наскальные надписи. Найдя послание потомкам, Данкен, убедился, что находится в зале стихий Древнего города, где по легендам обитало ужасное чудовище, способное сводить путников с ума.
Действительно, многие во всеуслышание заявляли, что обитающая в подземных каналах месмерия не защитница острова Вайгос, а лишь порождение проистекающей в его недрах осквернённой «купели вечной материи». Долгое время Данкен почти был уверен в правоте этих голосов, но кто бы мог подумать, что именно это чудовище не раз спасёт ему жизнь.
Как иронично сложилась судьба. Сотни раз он бывал на острове Вайгос, но никогда прежде не спускался в катакомбы. Сейчас же, впервые получив возможность лицезреть достояние острова Данкен не мог поверить собственным глазам. Сердце бешено колотилось, а ноги с каждым шагом становилисьвсё более ватными, но Мышь продолжал идти.
Череда произошедших событий, начиная от знакомства с принцессой, и заканчивая созданным ей разломом в андзаве, здесь и сейчас воспринималась Данкеном как самым настоящим провидением, направлявшим его к сакральным тайнам Древнего города. Эта была история его жизни, вытканная Самой Вечностью на полотне его судьбы.
Наконец приблизившись к стене, Бритс отметил, что, несмотря на аккуратно обработанные рельефы, часть горной породы оказалась нетронутой. Именно на этом участке стены были выбиты самые старые, самые глубокие символы, с которыми не совладало даже время.
«Да будет мир! Свет пронзил небесную твердь и Сама Вечность ниспослала в наш мир своё благословение!»
«Да будет Её великая воля исполнена, и священный светоч Аврис станет защитником всего живого и сущего!»
«Да не забудется благодать Властительницы миров, и Её благородную волю будут помнить во веки веков!»
Под чередой глубоких резных надписей в скальной породе проглядывали новые, менее глубокие. В этот раз написанное сопровождалось наскальными рисунками, изображавшими несколько треугольных гор и мчавшуюся промеж них хвостатую комету.
«Мы помним! Тот день ознаменовала новая эра, третья эра!»
«Мы помним! Эпоха начала своё течение совершено ... »
Остальная часть древних письмен оказалась безвозвратно утеряна. В месте последних слов, гора дала солидную трещину, раскрошившись на сотни маленьких кусочков. При всём желании собрать воедино остатки горной породы было если и не невозможно, то невероятно трудно.
Надписи ниже уже были выполнены поверх нанесённого на скальную стену барельефа. Само собой из-за трещины куски декоративной лепнины попросту отвалились, но всё же на уцелевших остатках филигранного панно всё ещё проглядывали еле различимые буквы, а в некоторых местах даже целые слова.
«…ий орден аб…» «светоч» «…ов Орикада н…» «…од гокку ст…» «…ый светоч
