пытались дать этому объяснения, но я нахожу их неудовлетворительными. Одни говорят, что ангелы согрешили гордостью: взглянув на себя, они были потрясены своей красотой, и гордость овладела ими, и разрушила их цельность и единство с Богом. Другие говорят, что падение ангелов произошло, когда был сотворен человек. Ими овладела зависть: как так, сотворено еще одно существо, такое же прекрасное, такое же замечательное, как мы? Особенно, если ангелы знали о Предвечном Совете, что Сын Божий станет Сыном человеческим. Но оба объяснения мне кажутся неубедительными, потому что они предполагают возможность проявления зла в ангелах, а такую возможность мог в них заложить только Бог. Сама по себе она не могла зародиться в совершенном существе. И я нашел у одного древнего писателя объяснение, которое удовлетворяет меня, но, может, не удовлетворит вас.

Лактанций[40] пишет, что Бог сотворил ангелов, которые, приобщаясь к Нему в поклонении, в любви, в восхищении, в общении, все больше и больше делались причастниками Божественного света, постепенно пронизывались светом Самого Бога. Но в какой-то момент сколько-то из них загляделись на себя, в особенности один, который, посмотрев, увидел, как весь сияет Божественным светом. Он не осознал, что это не его собственная, а Божья красота, отраженная в нем, и воскликнул: «Я как Бог». Его-то и называют Люцифером, светоносным, Денницей по-славянски. И вместе с ним другие, подобно ему, посмотрев на себя, нашли что они необычайно прекрасны. Им показалось, будто достигли всеконечной полноты, они забыли, что нет предела для становления, для роста, что, каким бы прекрасным ни был в них свет, он все-таки – часть Божественного сияния. Они пали, потому что замкнулись в себе вместо того, чтобы оставаться полностью открытыми Богу. И вот один из них подступился к Еве и соблазнил ее в некотором смысле последовать его примеру. Он узнал, что значит быть тварной красотой, но, возможно, не до конца отдавал себе отчет, что это подразумевает утрату приобщенности к Тому, Кто Единственный есть Красота и Создатель.

И здесь мы встречаемся почти что с альтернативным видением. Оно не отменяет точку зрения, о которой я упоминал вначале, но дает нам дивную надежду на то, что даже приобщение к дереву познания – это путь, следуя которым можно постепенно открывать для себя Творца через познание Божьего творения, причем не когда-то в будущем, а на пути. Это происходит одновременно: мы познаем Бога и через дерево жизни, и через дерево познания, через Его творения, через Его деяния, через Его Премудрость и, в конечном итоге, через Его Вочеловечение и Распятие, через Его Воскресение, которые открывают нам новый путь к пониманию созданного Им мира, как бы изнутри знания Бога, даруемого нам в приобщении к Нему.

К этому я вернусь в следующий раз. Я надеюсь, что не слишком вас смутил и что вы продумаете то, о чем говорилось сегодня, и, возможно, раскритикуете меня и предложите другие пути. Но мне так радостно сознавать, что тварный мир – живое откровение Бога и что познание тварного мира не препятствует прямому приобщению к Нему, а наоборот, приобщение к Богу просвещает нас к пониманию тварного мира.

7. Пути к Богу[41]

Мысли, которые я представил вам в прошлых беседах, это не учение, а мои собственные размышления и вопрошания о предметах веры, но не в том смысле, будто я их подвергаю сомнению в отрицательном значении этого слова. Мне хочется быть правдивым и постараться понять, а где не понимаю, быть искренним и открытым перед Богом, перед собой и перед вами. Поэтому я буду продолжать ставить вопросы и надеюсь, что в вас они созреют, и вы найдете на них ответы, которые я, возможно, еще не нашел и никогда не найду.

Вы, вероятно, помните, как в прошлый раз я говорил о том, что на начало Книги Бытия, в котором рассказывается о падении человека, можно посмотреть привычным образом, так, как этому учит катехизис, как учат в школах и семинариях, но что этот подход глубоко меня ранит, порождая неразрешимый для меня вопрос: неужели в раю, то есть в месте, где качествовали дружба, мир, взаимная любовь Бога и человека, Адама и Евы, Бог посадил не только дерево жизни, которое сообщало бы им вечную жизнь за счет приобщения к жизни Божественной, но еще и другое дерево – дерево познания, которое таило бы в себе силу не только выявлять смысл вещей, но и совращать, увлекать новосотворенную человеческую чету в область смерти? И передо мной всегда вставал вопрос: как это может быть, не делает ли это Самого Бога ответственным и за падение человека, и за ужасающие его последствия, потому что падение означает распад человеческой четы (к этому мы еще вернемся), распад всего – гармонии, стройности тварного мира. Смерть, окончательное разрушение стали уделом не только человека, но и всех существ. Возможно ли это? Такого я принять не мог: будто Бог создал смерть и насадил ее прямо посреди сада жизни, и что дерево, несущее смерть, давало плоды, которые были прекрасны на вид и привлекательны, и что в этот сад мог войти ангел смерти, один из падших ангелов.

Долгое время для меня это оставалось подлинной, серьезной проблемой, но потом я нашел отрывок из писаний святого Иринея Лионского (я его уже цитировал, простите, если повторяюсь, но мне хотелось бы, чтобы вы поняли, насколько остро для меня стоит этот вопрос), где он говорит: помимо дерева жизни, которое означало непосредственное приобщение к Богу, впитывание всего того, что Бог мог дать и в конечном итоге всего того, что Бог есть (ведь по Божьему произволению мы должны были бы так приобщиться к Нему, чтобы стать причастниками Божественной природы), помимо дерева жизни в раю было второе дерево, дерево познания. И дерево познания – не дерево, несущее смерть, а альтернативный путь для человеческого рода и тварного мира, ведущий к исполнению, к полноте и, в конечном итоге, к всецелому приобщению к Богу Но вступление на него означало, что человеку и вслед за ним всему тварному миру пришлось бы идти долгим-долгим путем искания, чтобы шаг за шагом постепенно открывать для себя истину о Боге и входить во все более углубляющееся приобщение понимания и приобщение жизни с Богом.

Я приводил вам простой пример или образ, как в нашем ограниченном мире мы можем узнать человека по плодам его мысли и деятельности. Глядя на иконы, мы обнаруживаем, что хотя на