Она нервным жестом пригладила волосы:

— Помню. Помочь вдовствующей королеве управлять страной, пока все претенденты на престол не достигнут совершеннолетия.

Айвиль обратил взор на Рэна:

— Лагмеру и Мэриту почти тридцать. Вам скоро исполнится двадцать пять. Почему никто из вас до сих пор не надел корону?

Рэн велел хранителю мошны рассчитаться с хозяином и вышел из харчевни.

Под стылым небом два отряда добрались до развилки. Кутаясь в меховой плащ, Лейза смотрела на холмы и перелески, тонущие в ранних сумерках. Лорд Айвиль отдавал последние распоряжения Выродку, в чьи обязанности входила охрана матери герцога.

— Как его зовут? — спросила Лейза.

— Вам не придётся его звать. Он не слуга, чтобы исполнять ваши приказы. Единственное, что от вас требуется, это не замечать его.

Рэн указал влево:

— Эта дорога ведёт в Фамаль?

— Да, ваша светлость, — ответил Айвиль.

— А эта? — Рэн указал на колею, бегущую к горизонту.

— Эта дорога проходит через поле Живых Мертвецов и ведёт к Ночному замку, ваша светлость. К моему замку.

Рэн велел сэру Ардию подать карту. С задумчивым видом долго рассматривал рисунок. Вернув карту рыцарю, жестом попросил Айвиля подъехать поближе и проговорил тихо:

— Девиз вашего дома: «Тайны уходят в могилу».

— Если меня кто-то спросит, я скажу, что мы встретились случайно.

— Прочтите мой девиз.

Айвиль посмотрел на пурпурный штандарт:

— Верность и честь.

— Громче!

— Верность и честь!

— Теперь пусть это скажут ваши люди.

Айвиль повернулся к Выродкам и вскинул руку.

— Во славу Стаи! — громыхнули две сотни голосов.

Над рощей взмыли птицы. Дружной стаей сделали круг над холмами и скрылись из вида.

— Я принимаю ваше предложение, лорд Айвиль, — произнёс Рэн. — Если вы предадите меня, я не умру, пока не отомщу.

И послал коня рысью в сторону поля Живых Мертвецов.

Всадники двинулись за ним. Айвиль остановил их и обратился к воинам герцога:

— Вы в Шамидане впервые и не знаете наших правил. Военные отряды передвигаются только по дорогам, проложенным по границам между феодами. Нарушение границы приравнивается к нападению на владельца земли. Сейчас неприятности нам не нужны. Придерживайте лошадей и следите, чтобы они не топтали обочину.

Ответил скупой улыбкой на улыбку Лейзы и, пришпорив коня, отправился вдогонку за Рэном Хилдом.

— 1.10 —

На рассвете забренчали цепи, затрещали доски. Подъёмный мост одним концом гулко улёгся на противоположный край рва. Заскрипели отворяемые ворота. С натужным скрежетом вверх поползла решётка. Королевская крепость раззявила пасть.

Послышались хлёсткие щелчки плётки и цокот копыт. На мост выехала шестёрка лошадей, впряжённых в повозку попарно. В деревянном кузове, на носилках, тряслось тело королевы Эльвы, укрытое тёмно-синим флагом, расшитым золотыми желудями. Символ правящей династии вместе со своей хозяйкой отправился в последний путь.

Члены Знатного Собрания и королевские гвардейцы ждали катафалк на гребне насыпи. Повозка, сопровождаемая священниками и монахами, прокатила по длинному мосту и выехала на дорогу. Похоронная процессия двинулась в столицу Шамидана.

Ближе к полудню на горизонте завиднелись городские зубчатые стены, скрывающие дома. Лишь белокаменная громада Фамальского замка и храм Веры взрезали крышами и башнями сизое небо.

Донёсся рёв боевого рога — Фамаль встречал государыню, прибывшую в свои владения впервые за последние двадцать лет.

Обычно в это время года улицы выглядят серо-чёрными, унылыми — сегодня они бурлили красками: великие и малые лорды, их сыновья и вассалы оделись в цвета своих знатных домов. На каждом углу голосили плакальщицы, и казалось, что рыдает вся столица. Стоя на бочках, провидцы в рубищах предвещали войну, голод и конец света. Высунувшись из окон борделя, шлюхи трясли обнажёнными грудями и зазывали прохожих. Звякали кольчуги, бряцали доспехи, по каменной мостовой стучали каблуки и шаркали подошвы. В толчее мелькали лохматые головы мальчишек. Ушлые сорванцы срезали кошельки с ремней зевак и скрывались в тёмных подворотнях. Тут и там раздавались запоздалые угрозы.

Холаф Мэрит оглянулся на шедших позади рыцарей в зелёных туниках с двухголовым волком, прикрыл полами плаща коллар на груди и свернул за угол дома. Толпа стиснула его и потащила к храму Веры. Холаф прижал ножны с мечом к бедру, вцепился в узел на ремне, опасаясь, что он развяжется, и приготовился вынырнуть из потока на следующем перекрёстке. Он хотел присоединиться к похоронной процессии, а не топтаться на площади вместе с крестьянами и горожанами в ожидании катафалка.

Дойдя до поворота, Холаф посмотрел вперёд, прибавил шаг и зарычал, требуя уступить дорогу и подкрепляя слова тумаками. Там, впереди, над людским морем ветер трепал оранжевые перья на шлемах. Рыцари Лоя Лагмера! Значит, он где-то поблизости!

Скрипя зубами, Холаф пробился к герцогу. Пошёл рядом, сжимая рукоять меча и чувствуя холод металла даже через перчатку.

Лой Лагмер бросил на него небрежный взгляд:

— Я знал, что вам хватит ума не участвовать в бойне.

Холаф не нашёлся что сказать.

— Наёмников отправили или стражников из крепости? — спросил Лой и заехал кулаком мужику в лицо. — Куда лезешь? Не видишь, кто идёт?

— Наёмников, — ответил Холаф, с трудом разомкнув челюсти. Герцог Лагмер обвёл его вокруг пальца!

— Я тоже наёмников. Снарядил им обоз, будто они торгаши. — Лой толкнул крестьянина в спину. — Иди быстрее, тля капустная! — Вновь бросил взгляд на Холафа. — Знатное Собрание объявило месяц траура. Слышали?

— Нет, не слышал. Я только что приехал.

— Вы не получили приглашения в Фамальский замок?

— Нет. — Холаф вместе с толпой отпрянул от стены дома; кто-то выплеснул из окна помои.

— Сука! Бестия! — заорали люди, на ходу отряхивая суконные колпаки и одежду. — Чтобы тебе задницу разорвало!

— А я получил, — произнёс Лой. — И вы получите. Через месяц мы должны выступить с речью перед Собранием. Эти засранцы изберут короля.

— Грёбаные земледельцы! — ругнулся Холаф. — Но мы-то с вами встретимся раньше. Выбирайте: Слепая лощина или Гнилое поле.

— Теперь я верю, что вы приехали только что и ничего не слышали, — усмехнулся Лой и дёрнул подол плаща, зацепившийся за доску, торчащую из горы мусора. — На время траура запрещены поединки.

— Мы подчинимся пахарям?

— Мы сразимся здесь, за стенами Фамаля. Зачем нам прятаться?

Холаф скривил губы. Лой Лагмер боится подвоха.

— Согласен. Когда?

— Когда закончится траур. — Лой указал в сторону. — Давайте свернём.

Они вырвались из одной толпы и примкнули к другой, движущейся по Купеческой улице мимо закрытых лавок и ссудных контор. Здесь людей оказалось больше, и шли они плотнее. Плакальщицы рыдали громче, от их голосов звенело в ушах.

Обеими руками придерживая ножны,