С помощью неутомимого врача больницы и французской благотворительной организации Ченс выздоравливал. Немногие другие разделили его удачу. Дальше по дороге я посетил клинику на вершине холма рядом со школой в городе Хомбо-Суд. Десятки истощенных детей одного за другим подвешивали к весам и проверяли на признаки тяжелого недоедания: отеки (скопление жидкости в ногах) и руки с окружностью менее 10,5 сантиметра.

Анна Ребекка Суза, пучок веретен в розовой юбочке с надписью "Принцесса", имела опасный недостаток веса. Специальная измерительная лента окрасилась в красный цвет, когда медик туго стянул ее вокруг руки. Ее живот вздулся под безжизненными ребрами, а волосы сбились в тусклый пушок. В свои пять лет она не могла понять, что с ней происходит, но ее большие глаза были полны тревоги, как будто она чувствовала, что ее тело отказывает. Она не смогла съесть пакетик арахисовой пасты, которая творит чудеса с детьми, страдающими от недоедания, и ее отправили домой с добавкой в надежде, что желудок успокоится. Ее отец, Лави, пригласил меня вернуться в свой дом - флигель, принадлежащий дальнему родственнику, где Лави, его жена и четверо их детей жили с тех пор, как два года назад бежали от нападения повстанцев на их родную деревню.

Фирменная фальцетная гитара конголезской музыки разносилась над зубчатыми крышами крошечных металлических лачуг, разбросанных по склонам. Жена Лави, обручальное кольцо которой он смастерил из крышки пластиковой бутылки, ушла собирать листья. Анна уснула на одинокой кровати в хижине. Ее младший брат, Эспуар, слонялся вокруг, не обращая внимания на положение сестры.

Через несколько недель я связался с медиками клиники, чтобы узнать, как дела у Анны. Когда ее продолжало тошнить от арахисовой пасты, французская благотворительная организация отвезла ее в больницу в Буньякири. К тому времени уже мало кто мог помочь. Ее иммунная система была разрушена недоеданием, и она умерла от инфекции.

В день, когда хоронили Августина Катумбу Мванке, небеса разверзлись. Представители конголезского истеблишмента укрылись под шатрами в Киншасе перед гробом, украшенным огромной цветочной гирляндой. В черном костюме и черной рубашке Жозеф Кабила прибыл в окружении фаланги телохранителей, маневрирующих, чтобы держать зонт над его головой. Это было редкое появление на публике для президента-затворника, который, как говорят, провел первые годы своего правления в компании видеоигр. Его лицо было лишено выражения. Не прошло и двух месяцев с тех пор, как он фальсифицировал свою победу на президентских выборах и получил второй пятилетний срок. И вот теперь хозяина, стоявшего за его властью и богатством, не стало. Накануне, 12 февраля 2012 года, американский пилот самолета, перевозившего группу высокопоставленных чиновников Кабилы в Букаву на озере Киву, ошибся при посадке. Последние минуты жизни Катумбы прошли в тот момент, когда самолет съехал со взлетно-посадочной полосы и врезался в травянистую насыпь. Ему было сорок восемь лет.

Еще один гость на похоронах выделялся. Он был единственным белым лицом в первом ряду. Кабила сжал его руку. Грузный, бородатый мужчина в ермолке, еврейской тюбетейке, был Дэн Гертлер. Он был важнейшим связующим звеном между теневым государством, контролировавшим доступ к полезным ископаемым Конго, и транснациональными горнодобывающими компаниями, жаждавшими их заполучить.

Внук одного из основателей израильской алмазной биржи, Гертлер в свои двадцать с небольшим лет отправился на поиски собственного состояния. Он отправился в Анголу, тогда еще охваченную гражданской войной и являвшуюся богатым источником алмазов. Но другой израильтянин, Лев Леваев, уже заявил о своих притязаниях. Гертлер прибыл в Конго в 1997 году, через несколько дней после того, как Лоран Кабила сверг Мобуту. Ультраортодоксальный еврей, он был представлен раввином Жозефу Кабиле, недавно назначенному главой конголезской армии. У младшего Кабилы и Гертлера было много общего. Каждый из них стоял в тени старших, неся на молодых плечах тяжелую ношу в котле конголезских войн и политики. Они стали закадычными друзьями.

Гертлер вскоре обнаружил ценность своей дружбы с сыном президента. Кабиле-старшему срочно требовались средства, чтобы вооружить свои войска против руандийских и угандийских захватчиков и подмаслить союзников для борьбы. Когда Джозеф привел своего нового друга на встречу с отцом, президент сказал молодому израильтянину, что если он сможет без промедления собрать 20 миллионов долларов, то сможет получить монополию на покупку всех алмазов, добываемых в Конго. Гертлер собрал деньги и получил монополию.

Уже не в первый раз соглашение, которое устраивало Гертлера и клан Кабилы, вряд ли отвечало интересам конголезского народа. Это была не очень выгодная сделка для нас, - сказал мне Мавапанга Мвана Нанга, занимавший в то время пост министра финансов. Мы должны были открыть рынок для того, кто предложит наибольшую цену". Следователи ООН заявили, что алмазная монополия Гертлера была "кошмаром" для правительства Конго и "катастрофой" для местной алмазной торговли, поощряя контрабанду и унося в казну налоговые поступления. Это не могло продолжаться долго. После того как в 2001 году Жозеф Кабила сменил своего убитого отца, монополия была отменена под давлением иностранных доноров.

Гертлер не растерялся. Он восстановил свои позиции в конголезской алмазной торговле, договорившись о покупке камней у государственной алмазодобывающей компании, и начал обращать свое внимание на гораздо больший приз: медь и кобальт в Катанге, где производство и цены должны были резко вырасти по мере роста азиатского спроса на цветные металлы. Его самый важный актив - связь с новым президентом - остался нетронутым. Гертлер показал, что может помочь семье, и в ответ они сказали: "Мы можем вести с вами бизнес"", - сказал мне один дипломат, много лет наблюдавший за подвигами Гертлера в Конго. Кабила может удержаться у власти только с помощью таких людей, как Гертлер: это как страховой механизм - кто-то, кто может достать вам деньги и вещи, когда вам это нужно".

В последующие годы Гертлер тоже поддерживал Катумбу, даже пригласил его на вечеринку на яхте в Красном море, где выступал Ури Геллер, израильский иллюзионист и самопровозглашенный экстрасенс. В знак благодарности Гертлеру на последних страницах своих посмертно опубликованных мемуаров Катумба написал: "Несмотря на все наши кажущиеся различия, я горжусь тем, что являюсь братом, которого у тебя никогда не было".

Трио Кабилы, Катумбы и Гертлера было неприступным. Это как эксклюзивный гольф-клуб", - сказал мне один из бывших министров Кабилы. Если вы пойдете и скажете: "Учредители обманывают", они скажут: "А ты кто такой, черт возьми?"" Роль Гертлера в этом эксклюзивном клубе была многогранной. Оливье Камитату, ставший законодателем от оппозиции после пятилетнего пребывания на посту министра планирования Кабилы, говорит: "Это целая смесь - бизнес,