сказала, что так больно только в первый раз.

— Пречистый, Свята! Об этом пока нельзя говорить Рудковской.

— Боишься, что она начнет новый проект?

— Да. И что ты там будешь ключевой фигурой. Даже не заикайся об этом. Я подумаю что делать. Созвонюсь с Айтом. И ещё.

— Что? — вскинулась я, понимая по его тону, что ничего хорошего не услышу.

— Ты отстраняешься от работы.

— Что?! — повторила я, неверяще глядя на шефа.

— Сегодня ты выключилась на полминуты из-за видения. Хорошо, что в группе было два видящих, а если это случится посреди вызова, и ты будешь одна? Призрак положит всех оперативников и тебя тоже.

— И что я буду делать? — растерянно спросила я, в душе понимая его правоту.

— Работай с Рудковской, раз согласилась. Тренируй Бланку, занимайся сама. Только будь осторожна, прошу тебя. Особенно с Катериной.

— Хорошо, — тоскливо протянула я. — Надолго?

— Как только видений не будет больше, чем три дня подряд. Потом — посмотрим.

Но видения были. И все чаще визуальные, выкидывающие меня из реальности на несколько секунд. Я видела детей разного возраста, воспитателей — или как ещё называются люди, просматривающие за детьми, помещения — лабораторию, учебные и игровые классы, спальни. Судя по всему, все дети ночевали в общих спальнях, разделенных лишь на комнаты для мальчиков и девочек.

Все, что не касалось лабораторий, я честно записывала и передавала Рудковской. Остальное рассказывала только Виктору и Лизе. Родителей и брата такими подробностями я травмировать не собиралась, хотя и испытывала лёгкое чувство вины из-за своих секретов.

Работа в проекте Катерины Дмитриевны против ожидания была по-настоящему увлекательной. Мы часто пересекались и с Лизой, и с Даней, да и сама Рудковская оказалась интересным рассказчиком, хоть и слегка помешанным на своих изобретениях.

Моя и Лизина задача пока заключалась в том, чтобы механически вбивать данные в компьютер, дожидаясь, пока физики закончат проектирование и монтаж экспериментальной камеры, которая должна воздействовать на что-то в мозгу. Что-то, отвечающее за способности видящих.

После этого будет набрана группа добровольцев. Я вспомнила Надежду, с которой тренировалась на сборах. Знай она о такой возможности, первая бы записалась в подопытные. Но и без нее хватит желающих.

Раньше в группах противодействия сущностям состояли только видящие. Людям, что не видели призраков невозможно было объяснить куда бить, ведь долматы передвигаются невероятно быстро. Изобретение порошка, который примагничивался к проклятым и задерживался на их телах, стало прорывом. А когда в состав добавили фосфорилирующие краски, сущности стали видны даже в темноте. Может и не очень четко, но достаточно для атаки.

Это стало невероятным прогрессом, облегчающим жизнь видящих во много раз. Это сейчас Виктор может быть руководителем, папа с Ярославом работать в аналитике, а мама в институте. А несколько десятков лет назад путь у нас был бы один — оперативная работа до самой старости, или, что происходило чаще, до смерти.

Глава седьмая

"Ты никогда не боялся по-настоящему, если боялся только за себя".

Виктор Логинов.

— "Мы почти пришли, Свята, никуда от меня не отходи!"

— "Хочу домой!" — хнычу я.

— "Да сколько можно, Свята? — говорит воспитатель, — "Три месяца прошло, а ты все никак не привыкнешь!"

— "Хочу к маме", — упрямо твержу.

Женщина поджимает губы, молча берет меня за руку и практически тащит за собой. Мы идём по широкому светлому коридору. С одной стороны ряд однотипных дверей, с другой — панорамные окна.

Несколько поворотов, ступеньки и новый, почти не отличимый от прежнего, коридор. Женщина заходит в первую от поворота дверь.

При виде странного вида аппарата я напрягаюсь и начинаю плакать громче. Воспитатель только сильнее стискивает мою ладонь.

— "Зачем вы пугаете ребенка?" — произносит высокая пожилая женщина. На ней врачебный комбинезон, перчатки и шапочка, скрывающая волосы.

— "Она все время плачет", — хмурится воспитатель.

— "Подождите за дверью", — твердо говорит доктор, и моя сопровождающая молча выходит.

— "Как тебя зовут, малышка?"

— "Свята".

— "Больно не будет. Нам нужно просто проверить, как твое тело справляется с нагрузками".

— "Я должна залезть туда?" — закрытая вытянутая труба аппарата меня по-прежнему пугает.

— "Да, но там светло и ты будешь слышать мой голос".

Видение оборвалось также внезапно, как началось, но в голове как и раньше остались четкие картинки. Такие, которые невозможно сохранить в памяти естественным путем. Я помнила каждую мелочь, каждый поворот и каждую ступеньку. А ещё я запомнила вид из окон здания. Более того — я его узнала.

Выключив компьютер, я рванула к шефу, на ходу придумывая, как рассказать все так, чтобы он взял меня с собой, а не оставил в офисе. Но кабинет Виктора был закрыт, а бездушный телефон предлагал оставить сообщение.

"И где же его носит, когда он мне нужен?"

Я быстро перебрала в памяти имена друзей и родных, но так получилось, что только с Виктором я была достаточно откровенна в последнее время, и только к нему могла сейчас обратиться.

— Виктор, у меня было новое видение, — торопливо спускаясь вниз, наговарила на телефон сообщение шефу. — Я видела здание кардиологического центра. Думаю, что именно здесь похищенные дети проходят регулярные обследования. Я выезжаю туда с Бланкой. До комендантского часа вернусь. Если получишь сообщение раньше — перезвони.

Своей машины у меня не было, но в гараже управления всегда стояло несколько служебных автомобилей, которыми сотрудники могли пользоваться для своих нужд.

Времени было в обрез — на дорогу туда и обратно и час на то, чтобы найти нужное место. Но ждать до завтра, когда появилась такая реальная ниточка к Мире, было невыносимо.

Быстро оформила машину и примерно в два часа дня я уже была в той части города, где находился кардиоцентр. Когда была жива моя бабушка, мы с Ярославом привозили ее сюда несколько раз, пока родители были в отъезде. Здание находилось на окраине и единственным значимым объектом рядом было многоэтажка старой гостиницы. Ее я и увидела в видении.

— С собакой в больницу нельзя! — женщина в регистратуре была настроена решительно.

— Она служебная, — попыталась надавить я, доставая удостоверение сотрудника ведомства.

— Ваше время — после комендантского часа. Приходите через два часа и можете попробовать пройти с животным. Вы, собственно, к кому?

— Я по рабочему вопросу.

— Какие могут быть вопросы у ведомства в нашей больнице?

— Боюсь, это не в вашей компетенции, — сердито и не очень-то вежливо ответила я, разворачиваясь, чтобы отвести Бланку обратно в машину. Время утекало сквозь пальцы.

Через пятнадцать минут я снова стояла у регистрации.

— С кем я могу поговорить?

— Мне нужно знать, по какому поводу ваш