Фауст приходил в себя несколько раз.

Его сознание всплывало из тёмных вод беспамятства лишь на секунду, прежде чем тело одолевала слабость.

Он слышал негромкие голоса, они звучали приглушённо, будто к ушам прижали две огромные подушки. Разобрать невозможно ни слова, можно лишь прислушиваться, понимая, что в очередной раз всплыл.

Последнее пробуждение отличалось: Фауст вдруг почувствовал всё и сразу. Жажду, зуд, нужду, ноющую боль и головокружение.

Прямо возле уха запищало — какой-то аппарат оповестил о пробуждении пациента.

Звук ворвался в ушные каналы, отрекошетил от их стенок и больно ударился в перепонки, резонируя со вспышкой головной боли. Фауст поднял руку, на пальце которой болтался датчик с длинным уходящим вниз проводом.

Спасительно сжать голову не удалось, вышло лишь зажмуриться, что он и сделал так сильно, как мог, пока не заболели глаза.

Кто-то заговорил, совсем рядом.

— Пациент пришёл в себя.

Голос женский. Фауст заставил себя открыть глаза. Он ошибся — говорившая была в другом конце помещения, у входа. Видимо, только вошла.

Знакомое лицо… Фауст постарался вспомнить. Получилось не сразу.

Помощница дока, имя которой он так и не узнал.

Звуки затихали, девушка вышла из палатки — наверное, оповестить кого надо.

Фауст попытался выровнять дыхание и успокоить взбесившиеся чувства. Перед глазами всё ещё стоял тот андроид и его бесчувственная маска. Казалось, что бесконечные удары до сих пор больно жалили хрупкое, по сравнению с механическим, человеческое тело.

Вынырнув из воспоминаний, Фауст решил осмотреться. Жутко хотелось пить, горло будто раздирало наждачной бумагой.

В палатку вошли двое: уже виденная и безымянная помощница дока и суровый мужчина в форме с ледяным взглядом профессионального убийцы. Фауст не знал, какой взгляд у людей, умеющих убивать, но полагал, что такой.

— Доброе утро, сынок… — бодро начал гость, быстрым движением взял стул и опустился на него рядом с кроватью.

Хоть тон вошедшего офицера и был доброжелательным, но глаза, как две камеры, абсолютно равнодушно просканировали студента с ног до головы.

— Ну и задал ты этим роботам!

Даже ассистентка дока поморщилась от его наигранности.

Фауст быстро взглянул на девушку, понимая, что за игру затеял вояка.

— Лэр, я не умственно отсталый, — хотелось покачать головой, но попытка провалилась, от этого движения она только больше закружилась. — Вы можете спрашивать.

Помощница дока подобралась: она никогда не видела, чтобы кто-то говорил с полковником в таком тоне. Но мужчина, на её удивление, только ухмыльнулся.

— Разрешаешь? — усмехнулся он. — Отлично, а я всё думал, когда начать, и ждал отмашки от столь высокорангового солдата.

Офицер иронизировал, и Фаусту это не понравилось. Взгляды на жизнь меняются, когда ты рискуешь её потерять. Едва ли сейчас что-то могло ухудшить его состояние, поэтому он устало произнёс:

— А я думал, вы просто поболтать зашли…

— К делу так к делу, — не стал ходить кругами офицер. — Ты здесь уже вторые сутки. На совете разобрали все твои достижения, и, как только сможешь встать, тебе предстоит получить несколько приятных наград. Но вопросов не меньше. В частности, всех интересует некий бой на арене заштатного городка…

— Я там присутствовал, — не стал скрывать очевидного Фауст, на что вояка лишь кивнул.

— Также тебе придётся объяснить, почему ты не указал, подписывая документы на выезд, свою частичную недееспособность в виде потери подвижности обеих ног. Но это, скорее, для справки, никто не собирается умалять твоих заслуг. После того как ты встанешь, командование ждёт развёрнутый рапорт о случае в академии Локвуд и бое на арене.

— Вас понял, лэр.

— Отдыхай. Хм… Солдат, — вояка встал и направился к выходу.

Створки медицинской палатки закрылись. Медсестра прислушалась к шагам офицера — они быстро смешались с шумом лагеря.

— А ты ершистый, — покачала головой она. — Если он захочет, потащит на суд. Этот полковник не из лагеря, а из Хай-тауна.

— Как тебя зовут? — проигнорировал её предупреждение Фауст.

— Мари.

— Не скажу, что очень приятно, — он поморщился от подступающей тошноты, а затем продолжил: — Но будем знакомы.

— Хм… — хмыкнула бестия и скользнула прочь, раздвигая створки.

— Не медчасть, а какой-то проходной двор, — проворчал Фауст.

Долго скучать ему не дали — уже через пять минут снова появилась Мари, на этот раз с доком.

Парочка осмотрела его и решила, что ему необходимо провести в госпитале ещё ночь. Сотрясение мозга несильное, но ходить запрещено.

Когда оба представителя алого креста ушли, створки палатки снова открылись, подтверждая озвученные выводы о проходном дворе.

На этот раз Фауста навестили одногрупники: Колин, Сэм и Эвелин светили улыбками во все тридцать два зуба.

— Живой, это хорошо, — утвердительно сказал сын торговца.

— Вашими молитвами, — Фауст продолжил осыпать гостей язвительностью.

— Ну, мы постарались, — развёл руками Колин.

Он под неодобрительным взглядом Сэма занял один из двух стульев, второй же уступил Эвелин. Аристократичный очкарик был неизменно учтив, но не преминул подкинуть наставление:

— Сначала предлагают присесть даме.

Колин, этот жизнерадостный толстяк, наигранно вскочил, огляделся по сторонам:

— А где здесь дамы?

— Трепло, — сказала будто плюнула Эви.

— Фауст, прости, — обратился к нему Сэм, сложил руки за спиной и замер на манер статуи. — Мы пришли, чтобы убедиться, что с тобой всё в порядке. Благодаря тебе мы все находимся здесь в относительном здравии.

— Как ты загнул, — цокнула языком Эви.

— А кто не здоров? — спросил Колин.

— Ты, — отрезала Эвелин. — Только вот это не лечится.

Колин весело захохотал, Сэм сдержанно улыбнулся.

— Я в порядке, — ответил Фауст, подождав, когда вспышка веселья утихнет. — Ещё не изготовили того андроида, который меня убьёт.

— Вот! Это по-нашему! — воскликнул Колин.