Я встрепенулся, буквально заставляя себя оторвать взгляд. Мог поспорить, что со стороны выглядел так же глупо, как грёбанный Уизли тогда в Хогсмиде. Мерлин бы его побрал.

Как же я благодарен сейчас Амелии за то, что она не поднимает тему того… поцелуя в Крипте. При одной только мысли об этом меня бросает в жар. Я плотнее обернулся мантией, чтобы снова не попасть в неловкую, постыдную ситуацию. Ещё и руку её схватил, вот осёл.

— А мы точно туда пришли? — попытался откашляться я, всё ещё следя за её плавными движениями. Эта юбка сводила меня с ума. Зачем она надела её вообще?

— Точно. Помнишь то кривое дерево на карте? Я не раз видела его, пролетая мимо, так что это точно то место. Другой вопрос, есть ли в этой пещере ещё подобные помещения?.. — Амелия провела рукой по шершавой стене, отчего её пальцы мгновенно покрылись пылью, — может, нас вообще просто проверяли. Придём мы или нет и приведём ли кого-то ещё?

— Или нас всё-таки разыграли… — я жадно следил за каждым её движением, как будто запоминая. Будто я её вот-вот потеряю.

— Какой бессердечный человек станет так подшучивать? — она рассеянно повернула ко мне голову, кидая любопытный взгляд. Этот вопрос был скорее риторическим, но я всё же болтнул:

— Может, и не человек…

— Ты опять начинаешь! — она резко повернулась всем телом, её глаза горели в освещении факела. Собранные волосы кое-где выбились из прически и поэтому в свете огня создавали некий нимб вокруг головы. Она в презрении скривила губы, и я понял, что ссоры не избежать.

***

— Снова на что-то намекаешь? — я подозрительно обвела его фигуру взглядом. Напыщенный индюк.

— Почему намекаю? Я говорю прямо: это подстроили гоблины! — Себастьян явно не имел тормозов, так же, как и я. Он вступал в спор неохотно, но не мог себя остановить, не умел. А я просто воспользовалась случаем, чтобы наконец выговорить ему всё, что думаю.

— Ну-ка расскажи мне, что именно тебе сделали гоблины, что ты на них так взъелся? — я с вызовом качнулась корпусом вперед.

— Конкретно мне ничего. Я ведь не знал сначала, что проклятье Анны — дело рук Руквуда. Но я не настолько эгоистичен, чтобы думать только о своей семье… они доставили столько проблем всем нам, тебе… — Себастьян уже хотел давать заднюю, судя по успокаивающемуся тембру его голоса, но я не видела конца своей злости.

— Ну да, конечно! Я легче поверю в то, что Болтрушайка {?}[Милая волшебная тварь, птица] способна заклевать до смерти человека, чем в то, что Себастьян Сэллоу — не эгоистичный придурок!

— Амелия, ты не осознаёшь, что говоришь, — его брови сдвинулись, а рот скривился в злой гримасе.

— Я отдаю себе отчёт в каждом произнесённом мною слове. В отличие от тебя! Если ты не эгоист и не высокомерный выскочка, почему же ты тогда не писал мне всё лето? Дайте-ка угадаю, — я выставила вперед указательный палец, а второй прислонила к губам, якобы задумавшись, — точно! Наверное потому, что ты всё сделал, что хотел? С моей помощью! Ценой моего здоровья, рискуя моей жизнью!

— Ты ведь знаешь, что я делал всё это для… — я не дала ему договорить очевидного.

— Анны, конечно! — я расхохоталась, — как же ты предсказуем, Сэллоу. «Это всё ради моей любимой сестры Анны, поэтому… не могла бы ты, пожалуйста, сдохнуть?!» — я передразнивала парня, явно увлекаясь процессом конфликта всё сильнее.

— Амелия, прекрати. — Он сжал кулаки и плотно сомкнул зубы, что желваки на его скулах задвигались, олицетворяя всю ярость, что он испытывал в данный момент. Меня это только раззадорило.

— Что именно прекратить, мой господин? — я жалобно вскинула брови и чуть приоткрыла рот, часто моргая глазами, изображая глупую куклу, — что прикажете сделать ещё?

— Амелия, — твёрдо сказал он, подходя ближе.

— Тебе ведь плевать на всех, кроме себя! — я не унималась, — почему ты не пришёл сегодня на церемонию распределения? Да и Саманты я что-то не заметила, — в моих глазах блеснул огонёк ревности, — пока я думала о том, что нас убьют, ты с ней развлекался, ведь так? Может, и летом у вас что-то было? — Если бы я была не так зла и обескуражена ситуацией, я бы провалилась сквозь землю от всего, что вылетает из моих уст, но сейчас всё это казалось мне таким обыденным. Вся злость, обида на Себастьяна выплёскивались жадно, будто холодная вода из кувшина в знойный день.

— Ты вообще не в своём уме, — парень устало потёр переносицу, в другой руке сжимая палочку, — как тебе такое в голову вообще приходит? Я не был на церемонии, потому что уснул в Крипте после… после того вечера. — Его щёки едва заметно покраснели. — А летом я не писал, потому что ты мне сказала… ты мне сказала почти всё то же самое, что сейчас! Я думал, ты уже не хочешь общаться. — Он обессиленно всплеснул руками.

— О-о-о, ты думал! — издевательски удивилась я. — И как? Понравился процесс? — я скрестила руки на груди, выставив одну ногу. Школьные туфли начинали надоедать от непривычки, хотелось снять их и присесть, а лучше прилечь.

— Послушай, ты сейчас сердишься и не понимаешь, что говоришь. Потом тебе станет стыдно.

Эти слова сорвали всякие преграды, как же хотелось ему врезать! Я почувствовала, как пальцы начинают нагреваться.

Чтобы не наделать глупостей, я решила уйти прежде, чем моя магия возьмёт верх, как тогда в поезде.

***

Я заметил некое сомнение в её взгляде, когда она резко развернулась и зашагала прочь из пещеры в мрачный коридор.

Удивительно, но всё происходящее доставляло мне… удовольствие? Я не на шутку завёлся, выслушивая её пламенные речи, буквально осязая её горячее, полыхающее нутро. Внизу ощущалось уже ставшее привычным напряжение в брюках. Я жадно облизнул сухие губы, смотря на её фигуру, поднимающуюся на возвышенность, чтобы уйти.

— Стой! — как будто выйдя из транса, я подбежал и схватил её за руку в попытке остановить.

Обернувшись, она смотрела на меня глазами, полными ненависти. Страха. Ужаса. Презрения. Неужели я влияю на неё таким образом?

Вдруг резкая боль пронзила мою руку, переходя выше к груди и шее, расплываясь по затылку, задевая уши.

— Это… Круцио? — только и мог выговорить я, корчась от боли. Палочка со стуком упала на пол.

— Нет, это мои «тёмные делишки», забыл? Не притрагивайся ко мне больше, если не хочешь повторения, — отчеканила Амелия.

— Как же больно! — воскликнул