в этот раз я отдохнул, и держу Зрение постоянно. И, наверное, не зря. Я вижу как Лес, видимо в ответ на просьбу сопровождающего, как бы выпускает аркой тонкие корни, которые не видны обычным зрением, и внутри такой получившейся трубы пространство как бы сжимается как гармошка.

Делаю шаг в этот получившийся тоннель. Если не выключать Зрение — захватывает дух. Ощущение американских горок из прошлой жизни. Перехожу на обычное зрение, и ощущение пропадает. Обычные тропинки.

Так я развлекаюсь некоторое время, и замечаю, на границе чувствительности какой-то интерес, направленный на меня. Пытаюсь зацепить это и понимаю, что это тоже Лес. Он просто смотрит на меня, но хор голосов невероятно подавляет. Я сбиваюсь с шага, и перестаю пытаться разобраться самостоятельно. Понимаю, что говорил Шаман про «услышишь». «Это надо переживать под наблюдением.» - думаю. В ответ приходит эмоция сожаления, и ожидания. На грани чувствительности.

«Вернусь еще», - думаю в сторону Леса, и заканчиваю эти игры.

Со Степаном, на коротких стоянках проговариваем наши планы на первые дни в Тобольске.

- Смотри, - говорит егерь, - у меня в городе есть товарищ. Мы с ним служили вместе. Он по купеческой линии пошел после службы, я же просто перешел туда, где был нужен. На первые дни, остановимся у него. Если с деньгами у нас что не сложится, то амулет я как раз ему предлагаю продать.

Он расскажет что и где в городе, и снять поможет то, что ты хочешь. Доверять ему можно, но не полностью. Все-таки купец. Впрямую не продаст и не обманет, товарищ же, но лихву снять если сможет — снимет обязательно.

Потом я сдам нашу добычу. Буду таскать по частям, больно дорогая получается, а у Вали охрана. Там и бумаги тебе сделаем. С этим тоже он помочь сможет.

Как обустроишься, пойдем в гимназию. Прием там круглый год, так что спешим неспеша. Потом я на заимку обратно, если что, обращайся к моему товарищу, он провожатого даст.

К Тобольску подходим ближе к вечеру. Степан в город сразу не идет. Мы прощаемся с провожатым, и идем в сторону то ли пригорода, то ли деревеньки, на берегу Иртыша. Мы идем к добротному строению, вроде того, где я ночевал у Степана. Этот двор резко отличается от рядом стоящих почти бараков некоторой основательностью, и размерами.

Степан, уверенно стучит в огромные ворота.

- Я те постучу, - доносится скандальный какой-то голос, - Сейчас так постучу, что стукалки отвалятся!

- Не блажи, Семеныч. Гости. - уверенно бухает егерь. - Или не признаешь?

- Батюшки, свет наш Степан Игоревич, - забухали запоры, - сейчас Валентину Павловичу доложу. Вот он рад будет.

Ворота открылись, и небольшой суетливый мужичок взял поводья лошадки.

- Проходите, гости дорогие. Ты Степан Игоревич не один, смотрю? - спрашивает, - Машка, Ваську зови и сама подь сюда.

- Да, племяш это мой. Сюда учиться приехал. - говорит егерь.

- Вот, Мария проводит, ну ты Степан Игоревич знаешь, а я побегу хозяину доложусь. - убегает мужичок.

С другой стороны двора замечаю в тени охранника. Тот спокойно уходит в небольшую башенку. «Серьезно тут все», - думаю. Нескладный подросток забирает лошадку.

- Добро пожаловать, Степан Игоревич, - говорит грудным голосом барышня. - Пойдемте в гостевую. С дороги устали, верно? Вечерять мы еще не садились, Валентин Павлович очень рад будет.

Тут резко открываются тяжелые двери в дом, и оттуда почти выбегает огромный черноволосый мужик. И бросается обнимать Степана.

- Степа! Давно тебя не было! Давай заходи. О делах потом, представь, кого привел, - гулко басит он. - Слышал, племяш? Это Светкин, что ль?

- Так и есть, Валь, Светкин. У него магическая сила обнаружилась, и они его ко мне отправили. - почти задыхается в объятьях Степан.

- Да, помню беду твою. Как там мамка твоя? - спрашивает меня.

- Ну когда уходил все нормально было. Здравствуйте. - пожимаю протянутую руку. Моя в этой медвежьей лапе просто теряется.

- Эк культурный какой. Хорошо, - улыбается хозяин подворья, - давайте в дом. Вечерять тогда чуть позже будем. Семеныч уже пошел на кухню.

Я немного переживаю. Момент с тем, что будут интересоваться моей как бы семьей, мы не обговаривали. Прохожу в гостевую комнату. Степан уходит за Марией.

Переодеться у меня особо не во что, но это не смущает. Две смены простой одежды есть, а завтра купим, что надо будет. Беру переодевку и иду в мыльню. Все-таки тут не постоялый двор, и удобства не в доме. «Да, не двадцать первый век на дворе. Раньше было не до того, а теперь пора отвыкать» - думаю.

Примерно через час, приглашают ужинать, или вечерять по-местному. Спускаюсь в столовую. Стол сервирован на четверых. Хозяин дома, Степан, я и Семеныч. Видимо, доверенное лицо.

Степан уже травит охотничьи байки, а Семеныч остро на него посматривает. Понятное дело, как бы хорошо Валентин не относился к Степану, но купеческое дело для него важно, и не последнее место в нем, похоже, занимает Семеныч.

- Вот так я и выжил, а сюда мы пошли, что бы Кирилла в Гимназию одаренных на обучение отдать, - заканчивает Степан.

- Вот ведь, Степа, совсем из головы вылетело. А Гимназия-то уж месяц на осадном положении, - говорит Валентин. - На горе у себя сидят, никого не пускают.

Глава 7

- Неожиданно, - поперхнулся Степан, - а что так?

- Там мутная история, - задумался Валентин, - началось все с повышения цен на еду магикам. Корниловы ввели, а им почти все торговые ряды принадлежат. Ну кроме моих лавок, и еще пары рыбных.

- Тебя попытались разорить? - подобрался Степан.

- Не без того, но тогда они действовали с оглядкой на наместника, и я вывел торговлю из-под удара. Да и семью в Тюмень, еще по зиме дирижаблем отправил. Было что-то такое в воздухе. - Валентин покачивает рукой.

- Да, смотрю, пустовато у тебя сегодня, - успокаивается Степан.

- Это да, но не жалуюсь. На поставках в обход Корниловых я хорошо заработал. Еды у магиков на полгода точно теперь, - ухмыляется Валентин, - я же сейчас тут, что бы лавки не пожгли. Да, так о чем я? Точно, цену повысили. Магики — к наместнику. Так, мол, и так. Тот вызвал губернатора на ковер, и вроде все успокоилось.

Но через