– Чем это? – не понял Гюльфи.

– Эти народы на интригах да разных хитростях уже стаю собак съели. Если Рыжий его слушает, то от них можно любых подлостей ожидать.

– Так чего тогда делать? – растерялся Гюльфи.

– Тебе – всё время быть на виду. Парням на скале – в шесть глаз смотреть, а мне сидеть и думать, – усмехнулся Вадим.

Больше всего его настораживал тот факт, что караульщики так и не заметили, шёл кто-то следом за парнем или нет. Службу свою воины на скале несли спустя рукава. Не раз, поднимаясь наверх, Вадим заставал их за душевной беседой, с флягой вина в руках. Судя по всему, воины из пришлых кланов считали его приказ простой блажью человека, плохо знакомого с привычками северян.

Сам Вадим отлично понимал, что сидеть на продуваемой всеми ветрами скале в мороз – занятие не самое приятное, но это не значило, что к порученной службе можно было так относиться. В конечном счете все его задумки о дорожных каверзах таковыми и остались. Теперь им оставалось только надеяться, что команда Рыжего выдаст себя раньше, чем решит напасть на поселение.

Это случилось ранним утром. Ещё было темно, когда Вадима осторожно разбудил всё тот же Гюльфи. Спросонья увидев склонившуюся над ним физиономию, Вадим тяжело вздохнул и, приподнявшись на локте, тихо проворчал:

– Сначала моим кошмаром был Рольф, но, похоже, ты решил сменить его. Что там опять случилось?

– Люди.

– Какие люди? Где? – моментально насторожился Вадим.

– В тундре, за фьордом.

– Много?

– Не знаю. Их Свен увидел, но посчитать не получилось. Темно ведь ещё.

– А какого иблиса Свен на скале делал? – оторопел Вадим.

– Они там в кости резались, он по нужде отошёл и увидел, – смущённо пояснил парень.

– Проклятье! Срочно поднимай Свейна и тащи на скалу ящики с «греческим огнём». Только осторожно. И скажи этим болванам, чтобы погасили факел. Его же как маяк видно.

– Они с собой только маленький фонарь взяли. Тот, из которого свет с одной стороны льётся, – ответил парень.

– Всё равно пусть погасят. Свет от снега отражается, – рыкнул Вадим.

Быстро натянув сапоги, он растолкал Юргена и Брока и, в двух словах описав ситуацию, выскочил на улицу, на ходу кутаясь в меховой плащ. Вскоре всё поселение кипело, как забытый на очаге котелок. Разбуженные воины, привычные к разным жизненным перипетиям, выскакивали из домов с оружием в руках и тихо, без суеты, разбегались по давно уже распределённым местам. Многие сжимали в руках боевые луки.

Глядя на эти приготовления, Вадим тяжело вздохнул, мысленно проклиная человеческую беспечность, и, настроив метатель, принялся привязывать к стрелам горшки с адской смесью. Лезть на рожон раньше времени он не собирался, но и пропустить момент атаки тоже не мог. Наложив стрелу на ложе, он развернул метатель в сторону тундры и, усевшись поудобнее, принялся ждать.

Небо начало сереть, когда Вадим наконец сумел разглядеть противника. Около четырёх сотен воинов в полном боевом облачении выстроились в широкий клин, на острие которого стоял могучий рыжебородый воин. Напрягая зрение, Вадим попытался как следует его разглядеть, но, так ничего толком и не увидев, бросил это занятие.

«Чего они выжидают?» – подумал Вадим, не сводя глаз с воинов.

Словно в ответ на его мысли, стоявший на острие клина воин вскинул над головой меч и, издав яростный вопль, ринулся в сторону поселения. Следом за ним ринулись и остальные, ответив вождю воплем, потрясшим скалы. Быстро наведя метатель прямо в середину клина, Вадим выдернул стопор. На благородство и реверансы времени не было. Пришельцев было в два раза больше, чем поселенцев.

Громкий взрыв разметал бежавших воинов, заставив их сбиться с шага и начать оглядываться в поисках нового противника. Выстрел Вадима послужил сигналом для остальных стрелков. Через несколько секунд среди нападавших раздались новые взрывы, которые перекрыли крики сгоравших заживо. Самое страшное в этой адской смеси было то, что погасить её было практически невозможно.

У Вадима сразу возникли ассоциации с напалмом, но он, усилием воли подавив не к месту всплывшие воспоминания, сосредоточился на стрельбе. Стрелки быстро возвели своего рода заградительный огонь, и рыжебородый вожак подал сигнал к отходу. Подозвав к себе Свена, Вадим приказал ему пересчитать лежавшие на снегу фигуры и, услышав, что за несколько залпов было уничтожено восемь десятков воинов, удовлетворённо кивнул.

Первая атака была отбита. Теперь оставалось дождаться ответных действий. Подозвав к себе Гюльфи, он отправил его к Свейну с просьбой оставаться на месте. Губить людей в дурной мясорубке Вадим не хотел. Очевидно, сам ярл придерживался того же мнения, потому что вернувшийся парень, ехидно усмехаясь, дословно пересказал ответ Свейна:

– Сам знаю. Сиди себе на скале и дело делай.

Усмехнувшись, Вадим удовлетворённо кивнул и, ткнув локтем в бок стоявшего рядом Свена, спросил:

– Ну что там?

– А ничего. Стоят, ругаются, – равнодушно пожал плечами парень.

– С чего ты взял, что ругаются? – засомневался Вадим.

– А руками сильно машут и за грудки друг друга хватают, – поведал глазастый паршивец.

– Я тебе когда-нибудь в глаз заеду, засранец, – рыкнул Вадим, пряча усмешку в уголках губ.

– Вот и делай после этого книгочеям добро, – не остался в долгу Свен, продолжая всматриваться в толпу воинов.

Ожидание затянулось, когда от кучи нападавших отделился всё тот же рыжебородый воин и решительно зашагал в сторону поселения. Насторожившись, Вадим быстро навёл метатель на остальных, но, сообразив, что они находятся вне зоны досягаемости, со вздохом выпрямился.

– Не добросит, – выдохнул он, продолжая наблюдать за подходящим воином.

Немного погодя он сумел разглядеть, что рыжебородый подходит к поселению без щита и без оружия. На языке северян это значило, что подходивший хочет говорить, а не драться. Дав ему дойти почти до самого спуска в бухту, Вадим наложил на ложе обычную стрелу и, выдернув стопор, всадил её прямо у ног воина. Всё было ясно без слов. Дальше ему идти не следовало.

Оставив метатель на Свена, Вадим чуть не кубарем скатился со скалы и бегом кинулся туда, где по его разумению должен был находиться Свейн. Ярла он застал за минуту до того, как он вышел навстречу рыжебородому. Ухватив его за локоть, Вадим быстро спросил:

– Это и есть Олаф Рыжий?

– Он самый, – скривился Свейн.

– Узнай, чего он хочет, и скажи, что говорить с ним ты будешь, только когда рядом будут все воины. Его и наши.

– Это ещё зачем? – удивился Свейн.

– Он сильно тебя ненавидит и может пустить в ход какой-нибудь трюк. Его раб, грек, вполне мог научить его