Шрифт:
Закладка:
Эндрю, мой любимый Эндрю, мне так жаль Куджо. Только и могу сказать, как мне жаль и как мне хотелось бы обнять тебя и утешить прямо сейчас… Хочу обнять тебя, Эндрю, чтобы ты дал волю слезам и всей скорби, которую чувствуешь. Меня никто не обнимал, когда умер Сержант П. Я пряталась в своей комнате… как сейчас… и тихо плакала… как сейчас.
Но я ОБНИМАЮ тебя, Эндрю, ты чувствуешь, как я прижимаю тебя к себе? Надеюсь, что да, очень надеюсь. Потому что я люблю тебя и хочу помочь с этим справиться. И мне хочется позвонить… но мой тупой папа все еще на телефоне… делает последние «приготовления к отпуску», которые ОБЯЗАТЕЛЬНО нужно делать ИМЕННО СЕЙЧАС! Боже! Жаль, у меня нет своего жилья, потому что если бы я говорила сейчас с тобой по телефону… я попросила бы тебя приехать сюда, ко мне, оказаться рядом, чтобы я смогла разделить то, что ты чувствуешь.
И может быть, ты сможешь. Мои родители уезжают завтра, Эндрю… и может быть, к утру тебе станет немного лучше — не слишком, я знаю, но чуть-чуть. И если так, то почему бы тебе не подумать об этом? Ты говорил, я тебе нужна. И ты мне тоже нужен, Эндрю. Хочу помочь тебе с этим справиться, потому что Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ. Я люблю тебя, Эндрю. И хочу обнять тебя прямо сейчас.
А что еще я могу сделать?
С любовью, как всегда,
Кэсси
P.S.: Ты назвал меня солнышком.
15.05.2003, 23:25
Кэсси,
Когда они уезжают? Я ЗА. Боже, да!
ХОХОХОХОХОХ
Э.
15.05.2003, 23:28
Любовь моя,
Они уезжают завтра после обеда. Я буду здесь. Весь дом в моем распоряжении. Прошу, приезжай… пожалуйста.
ХОХОХОХОХОХОХОХОХОХОХОХОХОХОХОХОХОХОХОХОХОХОХОХО
Со всей моей любовью,
Кэсси
ИЗ ДНЕВНИКА ЭНДРЮ СКАЯ:
Лучше бы она прислала мне номер телефона. Интересно, почему не стала присылать? Может, боялась, что я в последний момент струшу. Что ж, так и есть. Может, она это предвидела.
Очень тянет не приезжать.
Чтобы добраться до темноты, нужно выезжать где-то через час. Не позже. Я целый день это оттягивал, с самого утра все смотрю в зеркало, делаю все, что обычно, бреюсь, чищу зубы, смотрю на то же лицо, которое вижу каждый день. И в первый раз оно показалось мне каким-то жестким, будто на нем слишком мало морщин от улыбок и слишком много — от того, что хмурюсь.
Что она во мне может увидеть?
Я проснулся весь в волнении, но уже час спустя был подавлен и встревожен, и в таком состоянии пробыл весь день. Сходил закупиться в «Фуд Эмпориум». Откорректировал текст для колледжа Ионы, который нужно было отправить до вторника. Ответил на несколько электронных писем — надеясь, что там будет и письмо Кэсси, которая скажет: пожалуйста, не приезжай, это ошибка, я не готова. Но его там не оказалось.
Не готовым оказался я.
Я ее еще не видел, а уже думаю, что потерял ее.
Ну что за размазня, а?
Думаю о Лоре и обо всех надеждах, которые возлагал, и у меня до сих пор сводит живот и хочется что-нибудь разбить. Черт, я тогда и в самом деле много чего разбил — половину посуды в раковине, лампу у кровати, — и получил за это только счета за их замену. Что мне нужно было заменить, так это саму Лору. Но заменить Лору было невозможно. Никак.
Я не мог заменить чувство, когда она спит рядом со мной в постели или когда я иду по улице, приобняв ее за талию, мою женщину, которая была красивее и успешнее, чем, как я считал, способен привлечь парень вроде меня, но которая говорила, что она моя, а я ее, и заставила пообещать, что я всегда буду ее, вопреки всему. Я помню, как, смеясь, ответил: а чьим еще я могу быть?
И это была правда. Чьим еще?
Ничьим. Ни до, ни после.
Ни одна живая душа не касалась меня после Лоры.
Пока не появилась Кэсси.
Я даже не знаю толком, зачем полез в тот дурацкий чат.
Кажется, на самом деле я искал порночат. Или, может быть, разогревался перед ним. Я посмотрел много порно за это время. Еще один дурацкий способ сбежать. Так что вполне возможно, что в тот день я набирался храбрости, чтобы войти в порночат. Хотел хоть какого-то подобия удовольствия. Может, когда-нибудь я пролистаю эти страницы и посмотрю, нашел ли я его здесь.
Хотя это и неважно.
Но больше года я чувствовал себя твердым, как чертова стена. Даже тверже. Думаю, таким образом я пытался справиться. Перетерпеть. Тех немногих друзей, которые у меня оставались и которых проклятая Лора не забрала с собой, я оттолкнул и продолжал отталкивать, отказывался с ними встречаться. Оправдывался тем, что точно знаю: я стал чертовым занудой, таким же, как чертовы тексты, которыми зарабатываю на жизнь, и чертов город, где я живу и где уже нельзя даже покурить в баре. А быть занудой я не хочу. Во мне еще осталась какая-никакая гордость.
Вместо друзей я стал общаться с кошкой. Куджо меня занудой не сочла бы.
Но не будь в этом здании такой хорошей звукоизоляции, соседи давно бы меня закрыли. Я орал и кричал. Рыдал. Выл на луну.
Куджо было все равно.
Куджо была непоколебима.
Она могла вылечить любую боль своим мурлыканием. Хотя бы на некоторое время.
Без нее одиночество меня убивает. Я в городе, где живет… сколько миллионов людей? И никогда не чувствовал себя таким одиноким и отрезанным от мира. С таким же успехом я мог быть сумасшедшим отшельником где-нибудь в лесах Мэна.
Чья в этом вина? Моя, конечно.
Лора ушла не просто так. Она ушла по той же причине, по которой я почти не могу работать — не могу заниматься ничем, кроме той деятельности, которую веду внештатно.
У меня за всю жизнь не было такого начальника, которому я хоть раз не
