– Через пару минут, моя госпожа! – улыбнулся Алексей. Она смотрела на закрывшуюся за ним дверь, и на её лице играла счастливая улыбка.

Через несколько минут он вошёл с двумя бокалами в руках. Через плечо у него был перекинут расшитый восточными узорами халат.

– Там мама уже накрыла завтрак. Ждут нас. Кстати, она передала тебе этот египетский халат. Он новый. Встань и надень.

– Я уже встаю, милый. – Ольга, не думая о последствиях, поднялась во всей красоте своего обнажённого тела и ещё раз сладко потянулась.

– Как ты меня назвала? – Алексей был не в силах оторвать от девушки взора.

– Милый, – поглядела удивлённо Ольга. – А почему ты на меня так смотришь?

– Господи, какая ты!.. Афродита! – Он поставил бокалы на прикроватную тумбочку, скинул с плеча халат на кровать и шагнул к Ольге.

– Лёша, нас ждут… – попыталась воспротивиться она.

– Я не могу ждать…

Родители вели на кухне негромкий разговор, терпеливо поджидая молодых за накрытым к завтраку столом. Екатерина Викторовна сделала простую причёску, забрав вверх волосы, немного оттенила глаза и чуть накрасила губы. На ней был надет неяркий немецкий сарафан. Иван Алексеевич – крепкий седеющий мужчина за пятьдесят – сидел, чисто выбритый, в наглаженной светлой рубашке и брюках. Перебрав все последние новости, они, чтобы как-то скоротать время, стали смотреть телевизор.

Смущённые молодые появились минут через двадцать, держась за руки. Алексей шагнул на кухню первым. За ним Ольга в халате, который очень шёл ей.

– Папа познакомься, это Оля, – представил сын свою девушку отцу.

– Простите нас, – тихо произнесла Ольга, подняв и опустив глаза.

Отец, взглянув на мать, спрятал улыбку и, понимающе кивнув, произнёс:

– Очень приятно. Присаживайтесь за стол.

Он подождал, пока молодые сядут, потом продолжил:

– С моей женой вы, Оля, уже знакомы. А меня зовут Иваном Алексеевичем.

– Очень приятно, – всё ещё не поборов смущения, тихо отозвалась Ольга.

– И мне. Здесь в нашем семейном кругу, Оленька, вы, пожалуйста, чувствуйте себя своей. Не надо смущаться, хотя вам это очень идёт. А друг с другом познакомиться поближе у нас ещё будет время. Ведь так?

– Спасибо вам. – Ольга с благодарностью взглянула на Ивана Алексеевича.

– Да за что же? – тепло улыбнулся он ей.

– За всё…

– Дети, давайте завтракать, – присоединилась к разговору Екатерина Викторовна. – Ещё наговоримся…

– Как тебе эта девушка? – спросила жена, когда Алексей с Ольгой ушли к себе.

Негромко работал телевизор. Екатерина Викторовна с тихим позвякиванием ставила тарелки в посудомоечную машину, а Иван Алексеевич пытался смотреть новости.

– Не глупая девушка, – произнёс он, мельком взглянув на жену. – И, похоже, имеет на Алексея влияние.

– А ты не разглядел?

– Чего?

– Твой сын влюблён в неё! Да выключи ты уже этот ящик! – Екатерина Викторовна, выпрямившись во весь рост, повернулась к мужу.

– Телевизор мне не мешает – я тебя слышу. Может, поженятся? А тебе как она показалась? – Иван Алексеевич разрывался взглядом между супругой и новостями.

– Волевая девочка – себе на уме. И красивая. Но насколько Алексею будет хорошо с ней?

– А что тебя смущает?

– По-моему, три месяца знакомства – это не срок для того, чтобы узнать друг друга.

– Ты права, иногда требуется вся жизнь, чтобы по-настоящему узнать человека. Давай предложим им такой шанс. Но, имей в виду, они могут и не спрашивать нашего с тобой разрешения. Сейчас это принято у современной молодёжи.

– Вот-вот. Тебе не показалось, что Ольга какая-то слишком самостоятельная? И рассуждения у неё, как у прожившей долгую жизнь женщины.

– И что в этом плохого, Катюша? Современные молодые люди начинают рано стремиться к независимости. Возьми, к примеру, нашего сына. Или ты считаешь его несамостоятельным? По-моему, он нам всё уже один раз доказал, вернувшись с чеченской в орденах.

– Вот видишь? Наш сын способен на непредсказуемые поступки. Ваня, а ты посмотри, как она держит Алексея возле себя. Он ей прямо в рот смотрит. Может, она даже и командует им?

– Глупости. Просто любит он её. И правильно. Значит, Ольга – стоит того! Наш сын не мог привести в дом неизвестно кого с улицы. Признайся лучше, Катенька, жалеешь, что Алексей нам с тобой никогда так в рот не смотрел?

– Нет, не жалею, Ваня. И понимаю, что у нашего с тобой сына сила твоя, а характер мой. Не станет он ни перед кем прогибаться. Чувства у них взаимные. Это по обоим видно.

– Значит, если они попросят, благословим детей?

– Похоже, что у нас нет выбора.

– Катюша, почему так грустно? Разве мы не мечтали, чтобы Лёшка побыстрее обзавёлся собственной семьёй? Мне эта девушка нравится. А ты помнишь, что она рассказывала про себя?

– Да вроде обеспеченная: квартира есть. Про отца, правда, ничего не сказала. А мать – в торговле работает. Сама – художник. Языки знает. Работает дизайнером в международной фирме. Зарабатывает неплохо. И порода в ней чувствуется. Ты не думай, мне тоже девочка понравилась. Можно ждать красивых внуков.

– Да скорее бы! – Иван Алексеевич, сидя на стуле, выключил телевизор и развернулся к жене. – У меня все друзья дедами уже не по разу стали. А мы с тобой, как два холостяка. А Лёшке нашему уже тридцать третий годок пошёл. Катя, а ты не боишься стать бабушкой?

– Глупый ты, Ваня, – снисходительно посмотрела на мужа и улыбнулась Екатерина Викторовна. – Для меня нет большего счастья, чем внуков понянчить. Пора уже… Поднимайся давай! У нас нет подарка для Ольги. Поехали в магазин.

Они лежали на кровати тихо.

Хлопнула входная дверь.

– Родители куда-то ушли, – догадался Алексей. – Мы с тобой остались одни. Хочешь, покажу тебе всю квартиру?

Ольга, не поднимая головы от груди Алексея, попросила:

– Давай немного полежим. Мне сейчас так хорошо.

– Давай, – согласился он. – Провести экскурсию всегда успеем.

– Лёша, расскажи мне о любви, – попросила она, подарив ему благодарную улыбку.

– О чём рассказать? – удивился он необычной просьбе.

– О любви.

– А что ты хочешь услышать?

– Что-нибудь. У тебя это так красиво получается.

– Ладно, – улыбнулся он в ответ. – Слушай сказку. Жила-была на свете Любовь. Как-то сидела она днём на лавочке в городе, где все люди жили в своих повседневных заботах, и никому не было дела до неё. Любовь понимала