тоже глядели на него, бесстрастно, пристально глядели на этого чистенького безупречного старика, который, положив руки на стол, сплел пальцы, чтобы унять дрожь. — Хорошо. Миссис Армстид, — обратился он к женщине, — расскажите суду, как было дело.

Она заговорила, ни разу не пошевельнувшись, ровным, монотонным голосом, глядя куда-то мимо, в полной тишине, а кончив, умолкла, и голос ее ни разу не дрогнул, словно все сказанное не имело никакого значения и ни к чему не могло привести. Судья, опустив глаза, разглядывал свои руки. Когда она замолчала, он посмотрел на нее.

— Но из этого еще не следует, что лошади принадлежали Сноупсу. Вам нужно бы предъявить иск этому человеку из Техаса. А он уехал. Даже если суд постановит взыскать с него деньги, вы все равно не сможете их получить. Понимаете?

— Мистер Сноупс привез его сюда, — сказала миссис Армстид. — Откуда бы этому техасцу знать, где Французова Балка, ежели б мистер Сноупс ему не показал.

— Но ведь это техасец продал лошадей и взял деньги. — Судья снова оглядел лица присутствующих. — Правильно? Скажите вы, Букрайт, так было дело?

— Да, — сказал Букрайт.

Судья снова поглядел на миссис Армстид печально и сочувственно. Поднялся порывистый ветер, он шелестел высоко в ветвях, и на землю, кружась, падали снежно-белые лепестки, которые отцвели прежде времени, как и сама весна отцвела быстро и щедро после суровой зимы, пролив свой густой, одуряющий аромат.

— Он отдал мистеру Сноупсу те деньги, какие взял у Генри. Он сказал, что Генри не покупал никакой лошади.

Он сказал, я могу завтра получить деньги у мистера Сноупса.

— И у вас есть свидетели, которые могут подтвердить это?

— Да, сэр. Все видели и слышали, как он отдал мистеру Сноупсу деньги и сказал, что я могу их получить…

— И вы просили у Сноупса эти деньги?

— Да, сэр. А он сказал, что техасец увез их с собой. Но я бы могла…

Она снова умолкла, глядя, как и судья, куда-то вниз, на свои руки. Во всяком случае, она ни на кого не глядела.

— Что же? — спросил судья. — Что вы могли бы?

— Я могла б узнать эти пять долларов. Я заработала их своими руками, ткала по ночам, когда Генри и дети спали. Некоторые дамы из Джефферсона собирали пряжу и отдавали мне, а я за плату ткала им материю. Я скопила эти деньги по центу и узнала бы их, если б увидела, потому что часто вынимала жестянку из печи и пересчитывала их, все ждала, покуда накопится довольно, чтобы обуть детей к зиме. Я бы их сразу узнала. Если б мистер Сноупс только позволил…

— А что, если кто-нибудь видел, как Флем отдал эти деньги назад техасцу? — сказал вдруг Лэмп Сноупс.

— А кто-нибудь видел это?

— Да, — сказал Сноупс хрипло и решительно. — Вот Эк видел. — Он поглядел на Эка. — Ну, что же ты? Расскажи ему.

Судья поглядел на Эка; все четыре дочери Талла, как по команде повернув головы, тоже поглядели на него, и миссис Талл с холодным, злым и презрительным лицом подалась вперед, чтобы муж не мешал ей видеть, и все, кто стоял позади скамей, задвигались, вытягивая шеи, чтобы поглядеть на Эка, неподвижно сидевшего на скамье.

— Скажите, Эк: видели вы, как Сноупс вернул деньги Армстида техасцу? — спросил судья.

Эк сидел молча, не шевелясь, а Лэмп Сноупс грубо и досадливо фыркнул.

— Черт с ним, если он боится, то я не боюсь. Я видел.

— Вы подтвердите это под присягой?

Сноупс взглянул на судью. Он уже больше не моргал.

— Стало быть, вы не верите моему слову? — сказал он.

— Я должен знать истину, — сказал судья. — Если я не могу установить ее, то мне нужны показания, данные под присягой, которые я буду считать за истину.

Он взял Библию, лежавшую рядом с двумя другими книгами.

— Слышите? — сказал шериф. — Подойдите сюда.

Сноупс встал со скамьи и подошел. Все смотрели на него, но никто уже не ерзал, не вытягивал шею, не двигался, лица застыли, глаза смотрели в одну точку. Сноупс, подойдя к столу, оглянулся, окинул быстрым взглядом стоявших полукругом людей и снова взглянул на судью. Шериф схватил Библию, хотя судья еще не выпустил ее из рук.

— Готовы ли вы подтвердить под присягой, что видели, как Сноупс вернул этому техасцу деньги, которые получил с Генри Армстида за лошадь? — спросил он.

— Я ведь уже сказал, что видел, — сказал Сноупс.

Судья выпустил Библию.

— Приведите его к присяге, — сказав он.

— Положите левую руку на Библию, поднимите правую, повторяйте: «Торжественно клянусь и подтверждаю, что…» — скороговоркой начал шериф.

Но Сноупс уже опередил его: положив левую руку на Библию и подняв правую, он повернул голову, еще раз окинул быстрым взглядом полукружие бесстрастных, внимательных лиц и хрипло, злым голосом сказал:

— Да. Я видел, как Флем Сноупс отдал этому человеку из Техаса те деньги, которые Генри Армстид или кто другой уплатил или, как некоторые утверждают, отдал Флему за какую-то лошадь. Довольно с вас этого?

— Да, — сказал судья.

Толпа зрителей молчала, не шевелилась. Шериф осторожно положил Библию на стол, около сплетенных пальцев судьи, и снова ничто вокруг не шевельнулось, только трепетные тени скользили и сливались друг с другом да летели лепестки акаций. Потом миссис Армстид встала; она стояла, опять — или все еще — ни на что не глядя, прижав руки к животу.

— Мне, наверно, можно теперь уехать? — сказала она.

— Да, — сказал судья, встрепенувшись. — Если только вы не хотите…

— Так я, пожалуй, поеду, — сказала она. — Путь ведь не близкий.

Она приехала не в фургоне, а на одном из своих отощавших от бескормицы мулов. Какой-то мужчина пошел следом за ней через рощу, отвязал мула, подвел его к ближайшему фургону, и она со ступицы села в седло. Все снова поглядели на судью. Он сидел у стола, по-прежнему сложив руки, но голова его уже не была опущена. И все же он не шевельнулся, пока шериф, перегнувшись через стол, не сказал ему что-то, и только тогда он очнулся, пробудился легко и спокойно, как пробуждается старик от своего чуткого старческого сна. Он убрал руки со стола и, опустив глаза, произнес, словно читал по бумаге:

— Талл против Сноупса. Оскорбление…

— Да! — перебила его миссис Талл. — Дайте мне слово сказать, прежде чем вы начнете. — Она подалась вперед, глядя мимо Талла на Лэмпа Сноупса. — Ежели вы думаете, что можете облыжно выгораживать Флема и Эка Сноупса из…

— Не надо, мамочка… — сказал Талл.

И тогда она обратилась уже к Таллу, не изменив ни позы, ни