— И все же, что именно вы делаете? Как поддерживаете жизнь повелителя?

— Дело в том... — он замялся, покосился на МаХалиф, понизил голос, — дело в том, что это очень древний способ лечения.

— Так... — протянула я, глядя на него подозрительно.

— Он очень древний и очень сложный. В библиотеке Халифа хранятся записи и схемы работы амулетов...

— Та-а-ак?..

— Мозг — сущность темная, неизвестная простым смертным. Говорят, именно в нем живет душа человека. Лечить его очень сложно.

— Так что же именно вы сделали?! — рявкнула я, не выдержав.

— Мы применили амулет, который хранился в сокровищнице Халифа, — быстро-быстро забормотал лекарь. — Он помог, он способен лечить мозг, частично. Но, едва Халиф отходит от него, как ему снова становится плохо. Амулет будто залечивает рану в его разуме, но, едва он перестает действовать, как рана открывается вновь, будто ее плохо зашили. Мы попробовали сделать копию амулета, сделали много-много копий, лучше маги-лекари и артефакторы работали круглыми сутками, чтобы их создать! Но от количества амулетов ничего не меняется, прекрасная госпожа. Мы не знаем, как помочь Халифу, простите нас. Даже мои коллеги, что учились в Империи, не знают иного рецепта и не слышали, чтобы в Эльфторосе могли вернуть к жизни человека, которого разбил инсульт. Мы можем лишь продлевать его бытие, пока не кончится магия, но не можем его излечить.

— Поди прочь, отродье шакала! — неожиданно львицей зарычала МаХалиф. — Прочь с глаз моих! Спрячься обратно в своей темнице, чтобы я тебя не видела! Мой сын будет жив, слышишь?! Он будет жить!

Лекарь попытался сбежать из комнаты, но я взмахнула рукой, вода обхватила его за талию и подтащила обратно ко мне. Несчастный, понимая, что ему не сбежать, спрятался за моей спиной.

— МаХалиф, пожалуйста, не мешайте лечению.

— Назвать моего сына трупом — это ты называешь лечением?!

— От того, что вы будете отрицать угрозу, она меньше не станет, — отмахнулась я. — Вы предпочтете встретить армию неприятеля со своим, пусть и небольшим войском, или закроете глаза, испугавшись его численного превосходства, и притворитесь, что никакого врага нет?

Она недовольно промолчала. Халиф фыркнул в свои бумаги, притворяясь, что не обращает на нас никакого внимания.

— Ладно, думаю, для начала надо убрать отсюда все лишние амулеты, — решила я. — Ярис, ты мне поможешь?

— Конечно.

— Что значит "убрать амулеты"? Вы с ума сошли! — возмутилась МаХалиф.

— Не волнуйтесь, нужные мы оставим.

— Но...

— Вы же слышали, работает один амулет, остальные только мешают.

— Но если ему станет хуже?!

— Тогда вернем, конечно. Но пока долой все лишнее. Ярис?

Тот послушно начал отстегивать амулеты, закрепленные на софе с помощью длинных игл. Лекарь нам не помогал, а бормотал что-то по-халифатски. Судя по мимике и движениям — молился. МаХалиф нервничала и заламывала руки, ее сын напряженно замер, ожидая ухудшения своего состояния.

Наконец, когда на софе остался только один большой мощный старинного вида амулет, я смогла спокойно рассмотреть Халифа магическим зрением. Сперва правитель и его мать напрягались, переглядывались, он удивленно двигал спиной и головой, но ухудшения не ступало, и стало понятно, что все эти цацки были совершенно лишены смысла.

— Наконец-то можно сесть, чтобы ничто нигде не кололо, — буркнул Халиф, пытаясь изменить позу. Его нерабочая рука сползла с подлокотника и упала на колени. МаХалиф поспешила поправить подушки, я же заехала к нему сзади и положила руки ему на плечи.

— Это неприлично! — зашипела на меня МаХалиф.

— Обсудим это после того, как я завершу лечение, — буркнула в ответ и прикрыла глаза.

Крупные артерии заскользили перед внутренним взором сетью разветвленных пульсирующих жгутов. Я увидела сонную артерию совсем рядом, почти под моими пальцами, но течению крови в ней мешало что-то Тромб? Еще один?

— Черт! — выругалась и наложила руку прямо на шею повелителю пустыни.

Что-то бубнила возмущенно на заднем фоне МаХалиф, ее успокаивал Ярис, я же сосредоточилась на тромбе. Большой, крупный. Если он оторвется, то ущерб мозгу будет нанесен серьезный. Пришлось заставить кровь скользить вокруг него, обходя, а потом медленно и аккуратно создать более тонкий, но мощный поток в обратном направлении. Обняла им тромб и буквально соскоблила его со стенки сосуда, утянула вниз по шее и там в районе ключиц принялась разминать-размалывать потоками крови, пока он не растворился под моей магией.

Когда я открыла глаза, то обнаружила, что руки мои лежат уже на груди повелителя. Попыталась не подавать виду, выпрямилась, кивнула Ярису:

— Опасность нового удара миновала.

— Спасибо, — выдохнул он с облегчением.

Было бы чему радоваться. Я вновь погрузилась на иной уровень зрения и начала исследовать кровеносную систему Халифа. Меня интересовал, конечно, в основном его мог. Начиная с более толстых кровеносных сосудов, я исследовала постепенно более тонкие и доходила до капилляров. И всюду находила мелкие тромбы, но пока в основном прилипшие к стенкам сосудов, а не закупорившие их. И вот, наконец, нашла место, которое плохо питается кровью, потому что один из сосудов перекрыт тромбом. Вытаскивала его из мозга, будто в компьютерной игре, обходя преграды, высчитывая проходы, пока не вывела в сосуд покрупнее, где смогла размять его и заставить исчезнуть под действием водной магии.

— Ярис! — окликнула я, наблюдая, как восстанавливается ток крови в поврежденной области. К моему счастью, сосуды не были разорваны, но я все равно продолжала окружать их своей магией, чтобы они не надорвались от неожиданности. — Ты можешь направить работу амулета в конкретную область мозга?

Я указала примерно, Ярис взял в руки амулет, сконцентрировал его энергию и направил. Я чувствовала, как под направленным потоком магии оживают структуры мозга. Затем продолжила находить плохо снабжаемые кровью области. Не такие фатальные, но с проблемами. Обрабатывать, убирать преграды на пути крови, указывать Ярису. Магия амулета, направленная им, восстанавливала работоспособность мозговых клеток. Жаль, что в нашем мире наука еще не дошла до этого и, если опоздать с лечением, ущерб уже будет нанесен. Здесь же все в их руках, но применяется редко и потому не развивается.