Шрифт:
Закладка:
Мы оба понимали, что он несет полную чушь. Когда речь идет о космическом штопоре, любые расчеты летят прямиком в корзину для мусора. Этот трюк – самый смертельный номер на космических трассах, ведь никому не пережить чудовищные перегрузки, серию ударов, разрывающих мускулы и раскалывающих кости, когда двигатели, включаясь один за другим, отправляют ракету в головокружительный огненный вихрь.
Если в системе подачи топлива имеется протечка, искра подожжет все баки одновременно, и перегрузки в буквальном смысле расплющат корабль.
Но даже если все нормально и двигатели включаются по очереди, ты не успеваешь прийти в себя после шока: тут же накрывает второй, потом третий и так далее, пока от пилота в кресле не остается шмат кровоточащего мяса. Глаз нет, в мозгу полопались все кровеносные сосуды, сердце отказало, легкие смяты в гармошку… Короче говоря, не самый опрятный будет труп.
Натуральный фарш.
Я спорил с Джимми и в кабинете у Дэнси, и позже, когда мы остались наедине. Без толку. Тем вечером он собирался сделать проверочный полет, а утром остальные пилоты должны были присоединиться к нему. Я отправил сообщение на Землю, Энди Слоуну, но понимал: когда оно дойдет до адресата, будет уже слишком поздно.
Джимми ушел, не попрощавшись. Я всю ночь не спал. Утром вскочил еще до рассвета. Проглотил чашку черного кофе и стал мерить шагами комнату.
В дверь постучали.
– Открыто, – сказал я.
Это был Энди. Он так и не получил моего сообщения: когда я его отправил, Энди уже летел на Каллисто. Но вошел он с ухмылкой, и в его глазах горел тот задорный огонек, что я не раз видел во время войны, на боевых заданиях.
– Победа, Майк, – сказал он. – КТК накрылась. Я предъявил доказательства в Вашингтоне, и правительство приняло меры. Гейли вылетел в трубу! – Он глянул на свежую ссадину на кулаке. – Твое доброе имя восстановлено, Майк, – продолжил он, не дав мне и слова сказать. – Имя Джимми – тоже. Забираю вас с собой на Землю. Бетт уже ждет. Я пообещал ей…
– Малой ушел в космический штопор, – перебил я.
Энди побледнел как смерть. Смотрел на меня и не мог найти подходящих слов.
– Господи! – наконец выговорил он.
И метнулся к двери. Повернул ручку, дернул изо всех сил.
Но та оказалась заперта.
Я и сам подергал, чтобы убедиться. Пробить цельнолитую металлическую панель? Исключено. Я схватил телефонную трубку, но увидел, как болтаются перерезанные провода, и смекнул, что пользы от телефона теперь немного.
Кто же нас запер? Не Джимми. Он был в космосе, готовился к смертельному номеру.
Минут десять я долбился в дверь. Наконец нас услышали и еще минут пять искали общий ключ. Прошло двадцать минут, прежде чем мы оказались на площадке космопорта. Там я схватил за шкирку технаря и прорычал:
– Где они? Еще не вылетели?
– Пока нет. – Он вывернулся. – Черт, что такое? Дейли сказал, что подменит тебя…
Дейли! Я злобно выругался.
– Я сперва не поверил: он накачался таблетками так, что еле говорил…
– Два гоночных, – приказал я, – и побыстрее!
Кабины скоростных кораблей рассчитаны на одного человека. Пока мы ждали, я обрисовал Энди ситуацию. Трудно сказать, что на уме у Дейли, но ясно одно: этот спятивший от злобы наркоман может взорваться в любой момент.
Наконец нам выкатили пару кораблей. Мы и так опаздывали, а потому не стали тратить время на защитную обмотку: я прыгнул в кабину, Энди последовал моему примеру, и мы рванули с места. Я стартовал первым, а Энди пристроился в хвост.
Включив шлемофон, я пробовал связаться с Джимми, но на такой бешеной скорости сигнала считай что не было, а замедлиться я не рискнул. Обливаясь потом и пытаясь хоть как-то дышать, засек впереди операторские и трюковые корабли, крошечные на фоне бескрайнего космоса. Среди них был мой собственный, но сегодня его пилотировал Дейли. Я переключил видеофон на кабину Энди и показал ему, куда смотреть. Он мрачно проговорил:
– Зайду сбоку…
Продолжения я не услышал: Энди врубил полный ход и свернул, чтобы помчаться наперерез Дейли.
Тут на экране появилась новая фигура: несоразмерное, забинтованное с головы до ног чудище, лица не видать за слоями защитной обмотки, а глаза огромные из-за линз.
– Теперь гляди, как я могу, Майк, – глухо сказало чудище, и я понял, что передо мной Джимми. – Зрелище будет что надо!
– Джимми! – завопил я. – Стой!
– Доброй посадки, дружище! – Он положил ладонь на рычаг и дернул его на себя.
Сперва на экране был усеянный звездами космос. Затем в поле зрения появился корабль. Для начала он отстрелил стартовую ракету, дернулся, отстрелил вторую, а потом ожили двигатели, все до единого, и корпус корабля скрылся в ревущем адском пламени.
Мой шлемофон был по-прежнему настроен на радиоканал Джимми; я слышал, как малой сипло выдохнул, тщетно попытался сделать новый вдох, захрипел, забулькал, и эти звуки растворились в скрежете металла. Космический штопор выворачивал его корабль наизнанку, и я стиснул зубы, чтоб не взвыть от ужаса.
От такой невообразимой мощи корежило даже закаленный металл. Представляете, во что она способна превратить существо из плоти и крови…
Я услышал хриплый, нечеловеческий возглас Энди:
– Джимми! Джимми!
Но если Джимми хоть как-то отреагировал, его ответ растворился в реве двигателей и стоне истязаемого железа. Один из операторских кораблей метнулся вниз, и я увидел на экране физиономию Дэнси, перекошенную от инфернальной смеси ужаса и восхищения: оказалось, сегодняшние съемки удостоил своим присутствием самый большой босс!
«Вот это кадр! – прочел я по губам. – Господи, ну и кадр!»
Вырвавшись на волю, обезумевшие огненные титаны ликовали среди звезд. Корабль вошел в безудержный штопор, заливая вечную ночь сверхъестественно ярким сиянием.
Вдруг все закончилось. Двигатели заискрились, заглохли, и корабль завис в тишине. Мой экран почернел и загорелся снова: теперь на нем была рубка Джимми, а в рубке – неподвижное окровавленное тело, пристегнутое к пилотскому креслу.
– Харриган! – окликнул Дэнси.
– Джимми! – крикнул Энди.
Я же молчал. Искусал губы так, что не мог говорить.
Малой шевельнулся. Вяло взмахнул забинтованной рукой и проквакал:
– Все нормально, я живой… – Хрипло отдышался и добавил: – Вечером проставляешься, Майк.
На меня нахлынуло такое облегчение, что даже голова закружилась. Откуда-то издали донесся еще один голос, пронзительный, истерический, звенящий от ненависти.
– Живой, говоришь? – верещал Дейли. – Черта с два, Слоун! Только через мой труп!
В глазах у меня
