то, что мог бы понять смертный и то, с чем его не связывали клятвы. Так отец, а впоследствии и мы, узнали, что Бессмертные не имеют таких же стадий или ступеней в своем развитии, как мы.

Хаджар буквально обернулся в слух. Тень Бессмертного Мечника в Черных Горах Балиума поведала ему многое, но далеко не все. Из-за клятв ли, или потому, что являлась лишь осколком разума — кто знает.

— Они делят свое восхождение на Седьмое Небо на девять рангов или девять уровней. Те, кто стал Бессмертным совсем недавно — по привычке именует их ступенями.

— Значит, Кань Дун прошел испытание недавно.

Лэтэя кивнула и принялась толочь в ступке несколько пилюль, делая из них разноцветный порошок. Именно благодаря этой субстанции, энергетическое тело Хаджара восстанавливалось с такой скоростью. Опять же — о цене он старался не задумываться.

— Именно. Более того — он среди слабейших Бессмертных.

— Звучит-то как… слабейший Бессмертный… но тем не менее — он все еще Бессмертный.

— То есть до того, как ты все это узнал, тебя нисколько не настораживало, что ты решил смахнуться с прошедшим Испытание Небес и Земли? Один этот факт говорит о том, что его оружие и доспехи — лучшие из лучших. И даже если он всего десять веков прожил в стране Бессмертных, то оставил мир смертных далеко позади.

Хаджар промолчал. Слова Лэтэи дали ему самое важное — надежду и пищу для размышлений.

— Говорят, что те Бессмертные, что дошли до первой ступени — зовутся Двенадцать Старейшинами, — продолжила рассказ принцесса. — Конечно их куда больше, чем двенадцать, но именно среди них выбираются сильнейшие на состязании. А затем, раз в десять тысяч лет, уже сами двенадцать соревнуются, чтобы выбрать Короля Бессмертных. И, как рассказал Багит, с окончания эпохи Пьяного Монаха — трон удерживает Пепел, Мастер Почти Всех Слов.

Хаджар знал это имя.

Хорошо знал…

— Те же, кто превосходят даже ограничения первой ступени, становятся богами и возносятся на седьмое небо. Необязательно они должны быть из Двенадцати. Более того — обычно возносятся как раз те, кто не вошел в число сильнейших. Я до сих не понимаю почему так…

Зато Хаджар понимал.

— Потому что в стране бессмертных они — сильнейшие. А среди богов… кто знает.

— Наверное ты прав, — Лэтэя принялась втирать порошок в раны. Было не больно. Просто неприятно. — Ты ведь теперь обдумываешь план, да?

Хаджар промолчал.

Он его уже придумал.

Глава 1526

Около странного пруда сидела не менее странная девушка. Она смотрела на водную гладь.

Небольшой, не шире скатерти, пруд был выложен камнями. Такими старыми, что многие из них потрескались, выпуская на свет низкого солнца ростки деревьев. Многие из них уже поднялись ввысь, раскинув широкие ветви и накрыв тенью маленький садик.

На поверхности отражалось лицо девушки. Нежная, розовая кожа — мягкая, как атлас и гладкая, будто шелк. Волосы, цвета первого снега, выпавшего по поздней осени. Такого белого, что даже самые яркие облака на его фоне казались бы тусклыми тучами.

Два зеленых глаза с чуть вытянутыми зрачками сверкали драгоценными камнями.

Прекрасное лицо прекрасной девушки. Ей даже не портили стальные наплечники и плащ, вытканный из нитей волшебного металла. Ни диадема с ярким, зеленым камнем в центре лба.

 — Как это…

Он водила ладонью по поверхности пруда. И с каждым её движением, дно водоема менялось. Вернее — его там вообще не было.

Вместо дна, будто око небесной птицы, открывались виды далеких земель. Океанов. Городов и стран. Горы проносились внизу.

Действительно — будто кто-то незримый взирал на мир с высоты полета.

— Как он мог…

— Небесное Око может узреть все, что происходит в Безымянном Мире, юная дева, — прозвучал таинственный, спокойный и чуть тихий голос. — но ему не подвластно увидеть то, что находится не в его пределах.

Девушка поднялась на ноги, повернулась к пустоте и, тут же, преклонила колено. Зазвенели колокольчики на ножнах её белоснежного клинка. И волосы взметнулись густым водопадом, опав на плечи и спину.

Только теперь стало видно, что девушка носила вовсе не прекрасные одежды, а… доспехи. Столь искусно выполненные, что их действительно можно было спутать с платьем.

Сшитые из пламени и облаков, выкованные в ветрах и закаленные молниями. Утренний рассвет застыл на их поверхности, заставляя порой отливать алым и золотым.

Любой смертный, увидев их лишь раз, рассказывал бы до конца жизни, что видел богиню, облаченную в волшебство.

Что же — он не был бы так уж не прав.

— Император, — произнесла девушка. — прошу простить меня за…

— Азрея, — произнес невидимый собеседник. — кажется… так тебя зовут? Офицер из армии Дальнего Края.

— Да, мой Император.

Этого не было видно, но девушка по имени Азрея чувствовала, как собеседник обходит её по кругу и рассматривает с легким любопытством.

— Ты была рождена Тигром Белого Пламени, — произнес он внезапно. — От Тигрицы Золотых Рогов и последнего Тигра Белого Пламени этого бренного мира.

Глаза Азреи на мгновение расширились от удивления. Тайна её происхождения никогда не раскрывалась среди младшихбогов и богов. Со старшими же судьба её не пересекала, не говоря уже об Изначальных.

Даже Дергера она видела лишь однажды — издалека, когда тот проезжал перед армиями на учениях.

— Редко когда волшебные звери, вознесясь на седьмое небо, решают оставить себе человеческую форму. Зов предков слишком силен в их крови, и они возвращаются к истокам.

Азрея знала об этом. Их полк несколько раз сталкивался с Первобытными Богами и их стаями. Каждый раз подобные стычки уносили “жизни” младших богов в Вечность.

— А еще реже, — продолжил Яшмовый Император. — им хватает для этого силы души и воли.

Азрея молчала. Она не знала, что ей сказать.

Какое-то время в саду висела тишина.

— Ты знаешь, что это место запретно для посещения младшим богам?

— Да, мой Император, — Азрея вновь преклонила колено. — я готова понести наказ…

— А знаешь — почему? — перебил невидимый обладатель голоса.

Азрея не знала. И это, кажется, было написана у неё на лице. Она не видела собеседника, но точно знала, что тот развернулся к ней спину, а к пруду — лицом. Он тоже вглядывался в его бездонное пространство. Интересно, что мог там видеть властитель всего Безымянного Мира?

— Когда-то очень давно, юная дева, когда еще