Я тяжко вздохнул. Остается только надеяться, что горячка спутала Говарду мысли и все не так, как он сказал. И что, быть может, Владыки снизойдут до помощи нам… Хотя нет, не стоит тешить себя бесплотными чаяниями.

* * *

Минуло три мучительно долгих дня. Три дня ветер то выл, то искусителем нашептывал в ухо слова о смерти. Сам воздух в лагере загустел от напряжения. Солдаты теснились кучками и метали кости, слышался холостой смех – все старались не подпускать к себе мысли о грядущем. Оружие всегда было под рукой, и казалось, лезвия трепещут в предвкушении кровопролития. Погода стояла ясная, и ничто не предвещало ненастья.

У стойл густо роились мухи, копошась в лошадином навозе и дожидаясь нашего краха, чтобы накинуться всем своим ненасытным эскадроном на наши останки и отложить яйца.

Я буквально чувствовал, как все кругом наэлектризовано, как волнение вгрызается в меня сквозь поры. Ожидание нас изводило; если и дальше так пойдет, мы начнем срываться друг на друге. Тягучая, как трясина, обстановка била по рассудку.

Вновь и вновь мы собирались в командирском шатре и обсуждали стратегию, защитные рубежи, муштровку новобранцев. Нужно было чем-то себя занять, чтобы не чувствовать тугой комок тревоги в груди.

И вот, заслышав наконец-то днем марш противника, мы одномоментно встрепенулись. Я чувствовал, как все без единого слова переметают взгляд друг на друга. Поодаль в лесу обрушилось со стоном дерево, и с крон вспорхнули птицы.

Враг на пороге.

* * *

Тяжелая клерианская конница в золоченых и серебристых латах выстроилась там, где должно. На соседних холмах ждали своей минуты заклинатели в темно-серых мантиях.

Все войско поспешно рассредоточилось по своим позициям и теперь вглядывалось в лесную опушку, как в чрево, что вот-вот разродится кровавой погибелью.

Я сидел верхом на Зефире в авангарде. По обе руки от меня солдаты с копьями ждали первых признаков неприятеля. Нас обволакивал прохладный ветерок, а око Верховного Владыки в то же время ласкало умиротворяющими теплыми лучами.

Прошел час. За ним второй. Третий. Враг давал о себе знать лишь тем, что порой в глубине кущ раздавался чудовищный хруст древесины. Близилась ночь. Солнце нехотя, как бы желая задержаться повыше, опускалось к земле, окрашивая все закатным янтарем. Тени удлинялись, протягиваясь пальцами поверх наших напряженных лиц.

Зазвучали барабаны, поначалу тихо, но оттого не менее грозно – так, пробуждаясь от сна, урчит хищник. С каждым ударом ритм ослабевал, а затем опять взрывался с новой силой.

Бух! Бух-бух… Бух! Бух-бух…

Новобранцы, я слышал, тревожно зашептались.

– Держать строй! Панике не поддаваться! – отчеканил я.

Зефир нетерпеливо бил копытом, ноги у него разъезжались на неровной почве.

Танцоры в глубине распределенного войска, должно быть, разминались, репетировали движения и позы на тот или иной случай. Даже не представляю, как они настраиваются, отсекая мысли о грядущей мясорубке и все внимание, все силы устремляя на то, чтобы зайтись в пляске.

Наконец из-за листвяного полога зазвучал топот. Когда он умолк, умолкли и барабаны – без них стало так тихо, что мне резало уши. И вот, когда спрятался за горизонтом последний луч, а мрак отгоняли лишь наши факелы, враг показался из зарослей. На опушке вспухала ужасающая лавина черных тел, рожденных воевать. Свет факелов поблескивал на коже акар, отчего казалось, что их еще больше. Близко, впрочем, они не подходили, держась в тени своей Чащи. Черные дробины глаз мерцали во тьме россыпью звезд.

Под моим началом десять тысяч воинов. Все командиры находятся при своих звеньях и ждут первой атаки, всматриваясь в Чащу. А вот сколько сил у врага, определить невозможно.

Их вождь далеко не глуп.

Прикрытие деревьев, барабаны, топот… Акары создают видимость, будто их еще больше, чтобы мы трепетали в ожидании внезапной атаки. Тишину нарушали только легкие шорохи на фоне стрекотания сверчков и треска факелов.

– Готовься! – грянул я в мутнеющий мрак, пытаясь подстегнуть боевой дух.

Или, быть может, их и правда несметное полчище, а я должен в этом усомниться?

Проклятье.

Строить догадки нет смысла. Точную численность нам не узнать.

Впереди рыкнули что-то по-акарски, и весь лес разразился до того раскатистым и неистовым ревом, что земля затряслась и где-то взмыли ввысь последние птицы.

И не только птицы.

Небо перечертили по дуге метательные копья, и теперь к ним примешались стрелы. Я содрогнулся при воспоминании, сколь убийственны эти залпы.

Затаив дыхание, я ждал. И вот копья со стрелами ударились о воздух и частью срикошетили, а частью – разлетелись вдребезги.

Можно выдохнуть. Невидимая стена – творение рук архимагов – выдержала удар.

Акары вновь сделали залп, и вновь снаряды отскочили от незримой преграды. Из тьмы зарослей сердито и нетерпеливо зароптали. Я кожей ощутил этот их рык – и тут он затих, как по щелчку пальцев. Стало не по себе. Тишина эта обнаруживала дисциплину и уважение перед вождем. Она пугала меня куда сильнее единогласного рева тысяч акарских глоток.

Тут из мрака выступила знакомая фигура – по-видимому, предводитель этой хищной ненасытной толпы. Свет факелов счистил оболочку тени с одной половины его тела.

Глаза вожака светились острым, изощренным умом. Длинные полночно-черные волосы лежали на плече. Тело покрывали набитые узоры еще темнее кожи, а лицо было украшено костяными серьгами. Поступь вожака была тверда, пока собратья беспокойно переминались за его спиной.

В левой руке акар нес круглый щит, а в правой волок за собой черную палицу.

Оружие он сжимал картинно, как бы красуясь им. Вожак умышленно добивался того, чтобы завладеть нашим вниманием, приковать все взгляды к палице. От этого действа у меня похолодело в груди. Клянусь, акар смотрел прямо на меня со стоической невозмутимостью.

Седой холм объяло безмолвие. Сколько живых душ здесь сошлось – не сосчитать, а было так тихо, что слышалось журчание ручья.

В этот миг меня настигло озарение. Вспомнились сказания о многочисленных реликвиях, изготовленных самим Кузнецом, что затеряны где-то на просторах Минитрии. Среди них было оружие, которым тысячи лет назад оделили акар. Черная Кара. Палица волочилась за вождем, словно живая сущность.

«Нет…» – ужаснулся я про себя.

Вождь приблизился к стене, обводя взглядом море замерших перед ним людей. Он стоял один – один акар на оскверненной почве, вкушавшей крови столько раз, что она позабыла все иные вкусы. Наши доспехи и сталь созданы лучшими кузнецами Клерии, в наших рядах воины, что познакомились с клинком, едва научившись ходить, и все войско являет собой верх научной мысли и человеческого развития