— Галатинов! — Лазарь принялся оттаскивать его от двери. — Ты что, совсем спятил?

Майкл продолжал стоять на своем.

— Давайте ползите сюда, подонки, сучье отродье! Трое на одного. Чего вы ждете? — кричал он. — Начинайте!

Никто из немцев не принял его вызова. Майкл был уверен, что стрелять они не станут, солдаты наверняка знали, что Блок и Кролле с ним еще не закончили. Один из солдат накопил во рту слюну и плюнул в Майкла, после чего дверь снова захлопнулась и загромыхал задвигаемый засов.

— Ну вот, доигрался! — засуетился Лазарь. — Теперь только одному Богу известно, что за беду ты накликал!

Майкл резко обернулся и ухватил русского за бороду.

— Слушай, ты! — заговорил он. — Если ты забыл, что ты человек, то мне на это наплевать. Но только я не собираюсь всю оставшуюся жизнь валяться и стонать в этом дерьме! Ты заступился за девчонку, когда решил, будто я собираюсь трахнуть ее, почему бы тебе не защитить ее и от этих выродков?

— А потому… — Лазарь тщетно пытался высвободить бороду из руки Михаила, — потому, что ты здесь один, а их целый легион.

Снова загромыхал ржавый засов.

— Пощады Божьей милостью! — заверещал Метцгер.

Дверь открылась. В коридоре стояло уже шестеро солдат.

— Ты! — Блуждающий луч фонарика остановился на лице Майкла. — На выход!

Это был голос Баумана.

Майкл не двинулся с места.

— Если нам придется тебя выволакивать, будет хуже! — пообещал Бауман.

— Как и тому фрицу, который на это отважится.

Бауман выхватил «люгер» из кобуры.

— Приступайте! — приказал он солдатам. Те нерешительно переминались с ноги на ногу. — Я сказал, приступайте! — заорал Бауман, дав пинка под зад солдату, который стоял всех ближе.

Первый солдат опустился на пол и полез в открытую дверцу конуры. Он протянул руку, собираясь ухватить Майкла за руку, и Майкл сунул ему в лицо пригоршню вонючего сена, вслед за чем последовал мощный удар кулаком. Был слышен громкий треск сломанной челюсти. В камеру пролез еще один солдат, и третий — следом за ним. Майкл отбил удар и в свою очередь ударил второго подступающего к нему солдата в горло. Третьему из них все же удалось нанести Майклу удар в челюсть, а четвертый навалился на него сзади, ухватив рукой за шею. В темноте закричали, это был тонкий, пронзительный вопль ужаса.

Этот звук, так похожий на призывный вой волка в ночи, заставил Майкла перейти к решительным действиям. Резко отведя назад локти обеих рук, он нанес сильный удар в ребра солдату, который навалился на него сзади. Нападавший вскрикнул от боли, хватка его ослабела, и Майкл вырвался. Кулак ударил в почерневшее от синяков плечо, еще один удар пришелся по голове. Он с такой силой откинул от себя противника, что тот отлетел к стене, со всего размаху ударившись о нее спиной. Сильный удар коленом в спину, чьи-то пальцы норовили выцарапать ему глаза. Но тут солдат, так усердно пытающийся вцепиться Майклу в глаза, вдруг вскрикнул и набросился с кулаками на тощую фигурку, внезапно напавшую на него сзади. Обезумевший Метцгер вцепился зубами ему в щеку и принялся терзать плоть с усердием бешеного терьера.

Майкл ударил ногой, и подбиравшегося к нему солдата отбросило назад, он вывалился в коридор, едва не сбив с ног самого Баумана. Бауман поднес к губам свисток, раздался пронзительный свист. Тяжелый кулак со всего размаху опустился на бледную физиономию немца. Хрипло вскрикнув, Лазарь снова и снова наносил удары, разбив ему в кровь верхнюю губу. Схватив охранника за волосы, Лазарь изо всех сил шмякнул немца по темени. Глухой стук был похож на удар топора по бревну.

Неожиданно откуда-то, словно голова кобры, появилась резиновая дубинка. Майкл перехватил запястье сжимавшей ее руки, прежде чем солдат успел нанести удар, и ткнул его кулаком под мышку. У себя за спиной он услышал свист воздуха и не успел повернуться, как получил сокрушительный удар прикладом винтовки по спине. Резиновая дубинка ударила его по руке чуть повыше локтя, и рука онемела. Потом удар кулаком по затылку, и, хотя он отчаянно отбивался, было ясно, что сил у него уже почти не оставалось.

— Тащите его сюда! — кричал Бауман. На подмогу ему бежали солдаты. — Скорее! Пошевеливайтесь!

Удары резиновой дубинки обрушились на Лазаря и Метцгера. Двое солдат схватили слепую девочку и поволокли ее к выходу. Майкла бросили на каменный пол коридора, и Бауман наступил ему на горло ногой в сапоге. Остальные солдаты, побитые, в крови и синяках, один за другим выползли из конуры.

Майкл услышал звук взведенного автоматного затвора. Превозмогая боль, он открыл глаза и увидел, как один из охранников направил ствол своего «шмайссера» в открытую дверь их конуры.

— Нет! — захрипел Майкл; на шею ему все еще давил сапог Баумана.

Две короткие автоматные очереди были выпущены по пятерым оставшимся в камере узникам. Гильзы со звоном покатились по каменному полу.

— Прекратить! — заорал Бауман и стволом своего пистолета оттолкнул «шмайссер» от двери. — Без приказа не стрелять! — орал Бауман, бешено сверкая глазами из-за стекол очков. — Понятно тебе?

— Так точно! — испуганно ответил присмиревший охранник, торопливо опуская дымящийся автомат.

Лицо Баумана побагровело. Он убрал ногу с шеи Майкла.

— Забыл, что ли, что здесь приходится отчитываться за каждый патрон?! — орал он на автоматчика. — Расстрелялся тут! А мне теперь из-за тебя, придурка, целую неделю отчеты строчить! — Он брезгливо указал рукой на дверь камеры. — Закрывай! А вы заставьте встать эту скотину!

Он зашагал по коридору, а Майкла подняли с пола и