жалеть о том, что уже сделано! Даже если сделал ошибку. Мотать на ус, но не жалеть! Видно, в глазах у меня что-то поменялось, потому что Иван Петрович кивнул вроде как даже одобрительно и отпустил руку.

— Значит, ты тут ни при чем?

— Так точно!

— Ну вот и добре. Только я еще хотел…

Договорить полковнику не дал стук в дверь. Это Гусеву приспичило нос сунуть и посмотреть, съело меня уже начальство или еще дожевывает? Командир, увидев его, оживился, но не послал на фиг, а, наоборот, пригласил зайти. Серега, ободряюще кивнув мне, скромно уселся на лавочке в углу, а Иван Петрович, прокашлявшись, задал вопрос, который ему не дали задать и от которого я охренел напрочь:

— Илья, а ты кто?

— Не понял вопроса, тащ полковник. Если вообще, то хомо, надеюсь, хоть чуть-чуть сапиенс. А если в частности, то подполковник Лисов Илья Иванович. Во всяком случае, так в документах написано.

Серега закряхтел в углу, а командир предостерегающе поднял руку. Интересно, что Гусев мне своим кряхтеньем сказать хотел? И вид у моего боевого братана какой-то необычно виноватый. Я его таким вообще никогда не видел. Наглым, веселым, злым, сосредоточенным, таинственным, но никогда не виноватым. То есть было иногда напускное, но сейчас ему действительно не по себе. Что же происходит? От этих мыслей отвлек Колычев:

— Видишь ли, в чем дело… Помнишь, две недели назад ты Пучкова с Козыревым потерял? Я знаю, что ты относишься к лейтенанту как к младшему брату. Тогда еще ничего не известно было, и чтобы у тебя резьбу не сорвало, я тебя напоил… Помнишь?

Конечно, помню, блин! Такое — хрен забудешь. Я тогда, наверное, смертельную для себя дозу спирта выдул и хоть бы хны. Но нервы действительно отпустило. Дождавшись моего кивка, командир продолжил:

— Я сам тогда волновался и поэтому вечером пошел тебя искать. Нашел вас с Гусевым возле речки. Ты меня увидел, обниматься полез. Потом все переживал, что у тебя какой-то сотки нет, чтобы с Пучковым связаться. И что в свое время очень мало интересовался прошедшей войной. Мол, в каком-то интернете есть масса информации про наши доисторические времена, только тебе тогда она была неинтересна. И про демократов, которые полное говно, долго распространялся… А особенно сильно ругал американцев с англичанами. Немцев почему-то наоборот — хвалил. Мол, в отличие от всей остальной европейской шелупони, русских из-за угла пнуть не норовят и сносом наших памятников не занимаются. Гитлера, правда, конченым мудаком обозвал. Про подлюк инопланетян рассказывал, которые у тебя хорошую машину украли, но зато в очень интересное время сунули. Что на это скажешь?

Пис-с-сец… Я чуть со стула не упал. Все было так не-ожиданно, что у меня даже глаз дергаться начал. Как глупо получилось — один стакан спирта и два с половиной года маскировки — коту под хвост. Е-мое, что теперь делать? Правду рассказать? А ведь самое смешное — поверят. Поверят и законопатят куда-нибудь под крепкий надзор, в помещение с мягкими стенами. Будут пылинки сдувать и в зад лобзать. Если же начну артачиться, разговор совсем другим получится. Причем даже без членовредительства. Уже сейчас фармакология достигла больших высот, поэтому долго упираться не выйдет. И как они мои знания дальнейшего мироустройства использовать будут, только Бог ведает… Биомать! Мне ведь даже бежать некуда! Да и если сбегу — толку? Все пойдет, как шло, что тоже совершенно не устраивает. Столько сил вложил и все зря?.. Исподлобья оглядел сослуживцев, замерших в ожидании ответа. Серега даже рот приоткрыл и глаза у него стали какие-то слезно-просящие.

А я вдруг все понял. Е-мое! Как пацана! Причем с самого начала! Все удивлявшие до этого вопросы становились ясными и понятными. И почему у меня все влет получалось, и почему постороннего мужика даже не проверяли толком. И каким макаром «контуженый» новичок вообще в столь серьезное подразделение не только попал, но и смог в нем остаться. Я же считал, что это исключительно моя заслуга. Выступал тут, как гениальный изобретатель и невье… в общем, охрененный пророк! А как меня слушали все, прямо рот раскрыв! Ой, как стыдно! Надо же быть настолько тупым, чтобы все это не увидеть! Блин, и даже Сталин, выходит, ваньку валял! Стало понятно, почему все мои действия, за которые любого, невзирая на чины, под монастырь бы подвели и стенкой завершили, заканчивались максимум выволочкой от Колычева. е… я даже с мысли сбился… неужели и Леха — подставной? Вот ведь предки хитрожопые! Совершенно не ожидал от них такой проницательности.

…А я-то себя самым умным считал… Ох, не довело до добра раздутое самомнение. И что дальше?.. Кашлянул, рывком встав и отслеживая реакцию окружающих. Никто к оружию не дернулся — уже хорошо. Ну ладно, мой ход.

— Товарищ комиссар государственной безопасности третьего ранга, есть один вопрос — и давно вы меня вели?

НКВДэшный генерал, которого я привык считать отцом-командиром, хмыкнул и ответил:

— Да в общем, с самого начала. После доклада Лаврентию Павловичу о приходе Гусева с неизвестным человеком я уже хотел после госпиталя отправить тебя дальше, на фильтр, к армейским особистам. Вот только буквально через два часа после разговора на меня вышел сам Верховный и приказал оставить тебя у нас. Он вообще много тогда указаний дал…

— И когда почуяли неладное со мной?

— Практически сразу. Начиная от словечек непонятных и заканчивая тем, как ты на пару с майором связисток покрывал. А у баб языки длинные и они всем необычным в этом деле друг с дружкой делятся.

Вот те нате! Интересно, что же в моем трахе могло быть необычного? Очень даже обычно все. Сунул, вынул, убежал… Ладно, сейчас не до этого. Почесав нос, поинтересовался дальнейшими перспективами:

— И что теперь?

— Теперь все зависит от тебя и только от тебя…

Ух ты как! Значит, от меня? Ну-ну… Тогда получите:

— А если я захочу уйти?

И вот здесь Колычев меня убил напрочь:

— Иди… Верховный предупреждал, если у тебя появится такое желание — не