заявления. Не может быть такого суда, который не обратил бы внимания на самую сущность дела. Вопрос о собственности шер, казалось бы, абсолютно ясен, ибо все мы до самого последнего времени действовали как шерхолдеры. Ведь существуют же документы, доказывающие это обстоятельство. Тревожимся, не были ли какие-либо нужные документы выкрадены во время взломов и вторжений. Пожалуйста, проверьте и установите, что именно могло быть выкрадено. Могут быть сильные подозрения в том, что все архивы, склады и файлсы, а также и письменные столы могли быть вскрыты подобранными ключами или отмычками. Если можно врываться с полицейским и требовать Вашего ареста, если можно кощунствовать в Часовне, то ведь вполне естественно предположить, что всевозможные преступные действия могли иметь место. Все чрезвычайно напряжено. В такие особенные дни требуется неслыханная предусмотрительность, чтобы не упустить благоприятных обстоятельств.

Чрезвычайно радостно, если Школа открылась. Следует зафиксировать школьную работу в постановлениях всяких Комитетов. Когда наконец откроется инкорпорированное Общество, то и в нем для осведомления можно прочесть журналы Комитетов Школы, чтобы тем более зафиксировать образовательную деятельность. Если формальное инкорпорирование еще не закончено, то ведь и без этой инкорпорации Общество как таковое все же может существовать. Ведь существует много примеров, когда во время процесса регистрации и инкорпорации Общества уже существовали. Ведь, в конце концов, каждое Общество живет не формализмом, а сердечным сотрудничеством.

Прилагаем копию моего письма дальневосточным содружествам. Сохраните его в нашем архиве и можете показать, если считаете полезным, кому-либо из русских друзей. Конечно, сама по себе тощая брошюрка Ю. Лукина не заслуживает никакого внимания. Только по причине, что в ней затрагивается Знак Пакта, я считал нужным повторить для наших друзей уже общеизвестные данные о Знаке Триединости. Упомянутый в брошюрке Рериховский крест, наверное, не что иное, как рисунок на журнальной обложке у д-ра Асеева. Но ведь этот рисунок сделан не мною. Из Харб[ина] уже имеем письмо о том, что подобные вылазки сил темных производят как раз обратное впечатление — так оно всегда и бывает. Очень характерно, что автор брошюры Юрий Н. Лукин очень расхваливает Германию — это наводит на некоторые размышления. Также получено письмо из Харб[ина], что «Св[ященный] Дозор» был куплен неким предпринимателем у местного полицуправления. Таким образом, вовсе не Дом Милосердия, а некий другой «дом» получил выгоду от этой книги. Сообщается, что некоторое количество книг подпольно продается и в Харб[ине], между тем все остальное выслано за границу и, по сведениям, раскупается очень бойко. Только подумать, что всюду какие-то кражи, взломы, подлоги, насилия! Прилагаем также только что полученные две статьи полк[овника] Махона: одна — ревью книги Сутро, просим передать ее автору книги; другая — о Пакте и Знамени[572]. Обе статьи в широко распространенных индусских журналах. Также, может быть, Вы уже получили от Рудзитиса его прекрасную книгу «Сознание Красоты спасет», а теперь уже печатается его же «Культура». Все это истинно добрые знаки. Пусть и на Вашем фронте в крепком единении с призывом всех культурных доброжелателей и сотрудников засветит знак будущей победы. Берегите друг друга со всею сердечностью. Делитесь между собою всеми новостями — только во взаимном осведомлении найдете крепость. Пусть все темные нападения будут лишь факелами дикарей. Сама трудность текущих дней пусть останется знаком нового преуспеяния. Шлем Вам бодрые мысли и о здоровье, и об успехе, и о единении. Конечно, решение реф[ери] не может быть поспешно скорым, ведь много данных и свидетельств. Главное, храните единение и дозор неусыпный.

Все мысли с Вами. Сердцем и духом,

Е. и Н. Р.

202

Н. К. Рерих — З. Г. Лихтман, Ф. Грант, К. Кэмпбелл и М. Лихтману

2 ноября 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

№ 114

Родные наши Зин[а], Фр[ансис], Амр[ида] и Мор[ис],

Писем Ваших, приходивших обычно по воскресеньям, опять вчера не было, но зато сейчас пришла Ваша телеграмма о том, что опять по профессиональной болезни Шапиро рефери отложен на 12 ноября. Спрашивается, что именно скрывается за этими профессиональными болезнями. Точно бы злоумышленники все время чего-то ждут. Но, спрашивается, что же такое может быть это «нечто»? Не сомневаемся в одном: что злоумышленники ведут огромную корреспонденцию. В какие страны и о чем они пишут, установить невозможно, и лишь только малые осколки происходящего случайно могут долетать. Кроме того, очевидно, что многие так называемые друзья не сообщают содержание получаемых ими писем, наветов. Эпизод с Кауном является очень показательным. Да ведь и Таубе прошенного оригинала все-таки не прислал. Наверное, таких полу- и четверть-предателей очень много. Можно себе представить, какие конкокты[573], подделки и извращения производятся. Вот Франсис слышала. Как диктовалось нечто с упоминанием имени …[574]. Ведь и такие, казалось бы, абсолютно никчемные имена уже вплетаются в отравленные венки. Консул Янкович оказался настолько порядочным, что запросил нас о сведениях, также и некоторые южноамериканские дипломаты сообщают Франсис истину, но ведь сколько может быть недобропорядочных людей, которые начнут вместе со злоумышленниками удить рыбу в мутной воде. Кроме того, сколько может быть слабовольных, которые вместо того, чтобы понять истинную сущность происходящего, начнут колебаться и смущаться. Конечно, мало-мальски здравомыслящий и непредубежденный человек отлично поймет и оценит получаемые им наветы. Ведь даже из Библии можно злоумышленно выкроить самую антиморальную книгу. При наличии злой преступной воли можно из чего угодно надергать и зловредно сшить всякие отрывочные лоскутья. Помнится, как мракобесная газета в Харб[ине], печатая факсимиле моего письма, основывала мою причастность к масонству только на том, что я в этом письме к Вам называл Греб[енщикова] братом. Значит, все братство — уже масонство. А масонство — это лишь разрушение. Вот такое мракобесие дерзает бросать в пространство свои наветы.

В прошлом письме Вам послана копия моего письма к Дальневосточным содружествам о мрачной брошюрке Юр[ия] Лукина в Харб[ине]. Для него и знак Триединости, и охранение культурных ценностей — все это лишь нечто кощунственное. Если такая мелюзга, как Юр[ий] Лукин, изрыгает нечто о кощунственности, то можно себе представить, что изрыгают ведьмы — такие зловреднейшие предательницы — и искушенный в преднамеренности преступник. Даже и там, где их темные души не предполагают успеха, — и там они будут разбрасывать мерзкие доносы и наветы, надеясь, что, может быть, в какую-то минуту слабости лицо, получившее их, будет потрясено и впадет в уныние. Но забывают преступники, что лица здравомысленные отлично понимают их лукавые уловки и никогда не подпадут под влияние тех, в преступности которых они уже убедились по многократным действиям.

Чувствуем, как много черненьких