множественные переживания и ощущения. Они буквально танцевали друг в друге, без возможности слиться, проникнуть, обнять, имея возможность только прикасаться, продолжая парить и приближаться к земле. В какой-то момент столкновения частичек его и ее, стали настолько частыми, что переносить это наслаждение стало совершенно невозможно. Сергей непостижимым образом вздохнул, породив еще один ураган, разметавший мир в клочья, перемоловший их в еще более мелкие частицы, которые в свою очередь перемололись в еще более мелкие и так до момента, когда Сергей вдруг ни понял, что больше ничего не чувствует физически, ни тепла, ни холода, ни боли. Ощущения куда-то исчезли, остались только чувства, чистые эмоции и оттого очень сильные, и подвижные. Он подумал об Улей, и волна любви к ней прошла от края до края Вселенной, вернувшись эхом, усилившись ее откликом на его любовь и став яркой вспышкой, которая превратила мир в множество цветных искр мерцающего вселенского фейерверка. Сергей сосредоточил на них свое внимание, стал этим множеством искр, почувствовал, что Улей тоже здесь, с ним, среди этих разноцветных искр. Искры обрели плоть став пылинками, вокруг пылинок появился мир, зажглось красное солнце, зашумела пшеница на ветру, и они двумя пыльными смерчами опустились на землю, обрели тела и встали, держась за руки.

- Божественно – прошептал Сергей – глядя на горизонт, где блестели в лучах обычного солнца башни изумрудного города

– Пойдем? - спросил он Улей и кивнул в сторону города

- А куда нам деваться-то, космический секс уже был, мир кончил, и ты как нормальный мужик можешь отвернуться к стенке и захрапеть. Пойдем погуляем – она подняла ногу, чтобы сделать шаг и пока она ее опускала, прямо из земли под опускающейся ногой появился желтый кирпич, потом еще один и еще и вот уже впереди, через необъятное поле змеиться дорога из желтого кирпича.

Они шли по ней некоторое время, город становился все больше и ярче, и уже можно было разглядеть причудливый орнамент на его изумрудных башнях как вдруг мир вокруг стал истончаться. Сквозь реальность начали проступать детали другого мира, Сергей с удивлением узнал свой кабинет сделав еще несколько шагов, он в растерянности остановился посреди своего него, растерянно оглядываясь по сторонам. Посмотрев на экран, он увидел там Улей, она стояла посреди поля, на дороге из желтого кирпича и улыбаясь махала ему рукой.

- Отдохни – сказала она – скоро мы снова пойдем по этой дороге и на этот раз до конца.

Переход

Остаток дня и весь следующий Сергей провел, выпивая и закусывая, изредка прерываясь на сон и просмотр старых фильмов на панорамном экране. Никто его не беспокоил, Екатерина не появлялась, общаться с Улей больше не хотелось. Он пребывал в странном состоянии некой прострации, отсутствия интереса не только к своей судьбе и будущему, но и вообще к жизни.

Сергею такие состояния не были свойственны, особенно в течение столь продолжительного времени. «Шило в жопе», никогда не давало ему покоя, заставляя вскакивать посреди ночи и бежать записывать идеи на чем ни попадя, звонить друзьям или писать голосовые сообщения коллегам, покой вообще было не про него. В отпуске он всегда работал и не потому, что жизнь заставляла, начальство или заказчики мучали, нет, просто невозможно было долгое время находиться в бездействии. Отпуск – это было время, когда с чистой совестью можно было удалить из рабочего календаря бесполезные совещания, которые, обычно не принося никакой пользы просто сбивали с рабочего настроя. Все его лучшие идеи родились именно на отдыхе, когда у него появлялась возможность спокойно творить, вольготно расположившись на пляже с коктейлем и ноутбуком.

Сейчас же, понимание полнейшей бесполезности любых действий, планов и размышлений погружало его в самый настоящий ступор. Мотивация отсутствовала напрочь.

- «Наверное конец света в его обычном представлении был бы даже лучше» - думал он – «там хоть понятно, что завтра все сдохнем и все, есть конкретный образ будущего и как ни парадоксально, с этим можно жить. А вот сейчас… Сейчас я понимаю, что, скорее всего, не сдохну, но каким будет мое будущее, что я могу сделать для него, нет ни малейшего представления. Это писец как угнетает» - Сергей тяжело вздохнул и плюхнувшись на диван забылся тяжелым сном.

Утром третьего дня он проснулся от птичьего пения, хотя правильнее было бы назвать это концертом. Даже находясь в полусне, он удивился этому птичьему многоголосью. Где-то далеко щебетал жаворонок, множество мелких птах, видимо воробьев устроили гвалт совсем рядом с ним, в далеке куковала кукушка, а дополняло все это заливистое соло соловья и щебет малиновки. Постепенно возвращаясь к жизни и все еще не открывая глаза он приходил в себя. Свежий ветерок приятно холодил кожу, солнце мягко пригревало, пахло землей, нагретой травой и цветами. Рядом с ухом пронеслось нечто крупное и громко жужжащее. Сергей резко поднялся и протер глаза, попеременно отмахиваясь то одной то другой рукой от надоедливого насекомого.

Открыв глаза он мутным взором огляделся по сторонам, сладко потянулся и с хрустом в шее покрутил головой туда-сюда. Еще когда он услышал этих птиц, ему это показалось странным, когда пришли запахи подозрения усилились, а когда он, поднявшись осмотрелся по сторонам, все сомнения рассеялись. Он оказался в том же поле, где они позавчера провели время вместе с Улей. Кряхтя, он поднялся на ноги и приложив руку козырьком ко лбу осмотрелся по сторонам.

Все было точно так же, даже шатер на месте, только Улей нигде не было видно. Посреди ковра, на котором он лежал, был накрыт завтрак. Еда его не особенно интересовала, а вот графин с водой, в которой плавали кусочки огурца и дольки лимона, пришелся весьма кстати. Не отрываясь, он осушил его до дна и громко рыгнул, вытер рот рукавом и уселся на ковер рядом с едой. Графин, который он поставил, обратно уже наполнился и даже успел запотеть от прохлады.