Заметивший это Ермаков досадливо поморщился. И, наверное, сказал бы что-то резкое. Вполне в его духе. Но тут открылась дверь, и в помещение прямо с мороза ворвался Стрыкин.

— Гордей Назарович, там газетчица эта вездесущая, участок на абордаж берет. Требует сообщить, кого мы из парка на санях приволокли….

— Я бы попросила! Не газетчица, а городской репортер, — раздался за его спиной звонкий женский голос.

Девушке на вид было лет двадцать пять. Круглое, гладкое лицо. Собранные в длинную черную косу волосы. Шубка приталенная. В руках блокнотик с карандашом. В глазах огонь. На устах хищная улыбка.

Такой не криминальную хронику вести, а раздел со светскими сплетнями. Но, похоже, вкусы у нее специфические.

Обведя пристальным взглядом нашу разношерстную компанию, она сосредоточилась на Гордее.

— Господин пристав, читатели «Сплетника» желают знать все подробности произошедшего в Перемейском парке, — голос повелительный, кто-то явно привык третировать именем своей газетенки полицейских чинов.

Знакомая ситуация. Мне на практике тоже приходилось сталкиваться с вечно разнюхивающими — нет ли чего свеженького? — резвачами. Которые часто оказывались на месте происшествия даже раньше самих свидетелей. И жутко… просто жутко злили.

Репортерша скользнула взглядом по французу и прищурилась, пытаясь разглядеть лежащий за его спиной труп. Но обзор быстро загородил вставший рядом с ним Ермаков.

— Стрыкин, какого рожна посторонние в холодной? — так зычно рявкнул он, что все, включая меня и репортершу, вздрогнули. — Только газетчиков мне не хватало. Суют нос куда не просят… Гони в три шеи.

Спорить с ним никто не решился. А открывшую было рот дамочку, крепко схватили под ручку и, не забыв закрыть за собой, буквально, вынесли за дверь.

В помещении воцарилась гнетущая тишина. Прекрасный момент чтобы сделать ноги, пока у разозленного в край пристава не появилось ко мне еще больше вопросов.

— Ладно, пойду я, — прошептала, посылая Полю Маратовичу любезную улыбку. — У вас еще много работы, не буду мешать.

Все равно все важное я уже выяснила. Круг тех, кого следует опросить в первую очередь, мысленно очертила. А значит — пора домой.

Тетушка, поди, места себе не находит. А мне еще для нее легенду правдоподобную успеть бы сочинить…

— Госпожа Леденцова, — нахмурился пристав. — Ваши аргументы в свою защиту будут мной тщательно проверяться. За сим извольте передать его сиятельству графу Бабишеву, что я в скором времени нанесу ему официальный визит.

— Всенепременно, — расплывшись в слащавой улыбке, я помахала мужчинам и схватилась за ручку двери. — Еще увидимся.

— Софья Алеексевна, — тут же распетушился Лавуазье. — С этого дня вы всегда желанный гость в нашем участке.

— Не приведи господь, — донеслось до уха вторившее французу бурчание Гордея. А потом захлопнулась дверь и свист ветра заглушил все посторонние звуки.

Рассвет успел окрасить линию горизонта в ярко-алые цвета. Но, благо, солнца было еще не видно.

Вылезая из сугроба на вычищенную от снега дорожку, я отряхнула подол юбки. Шагнула в сторону участка, да так и не вошла. Вовремя заприметив у конюшен того, кого искала. — Яков, если не ошибаюсь? — возящийся с лошадьми рыжий паренек, чьи щеки, при виде меня, стали напоминать перезревшие томаты, удивленно захлопал глазами.

Затем одернул кафтан и встал по стойке смирно, гордо выпятив не сильно внушительную грудь.

— Рядовой Мещанского полицейского участка Яков Григорьевич Барто, — отрапортовал он четким, правда, не таким зычным, как у пристава голосом, и… сглотнул.

Стрельнул глазами по сторонам. Даже за спину мне заглянул, явно опасаясь внезапного появления своего строгого начальства.

— Софья Алексеевна Леденцова, — ободряюще улыбнулась я. — Можно вас на два слова? Больше не задержу.

Парень важно нахмурился и кивнул.

— Слушаю вас, барышня.

— Помниться, вы сегодня упоминали некую даму… Мадам Жужу? — услышав из моих уст это имя, он громко крякнул и закашлялся. Пришлось наклониться и постучать ему по спине. — Не будете ли вы так любезны, подсказать мне ее адрес?

— Софья Алексеевна, не губите, — важности во взгляде поубавилось, на ее место пришел нешуточный испуг. — Благородным барышням у мадам Жужу делать нечего. Место там… неприличное. Да и Гордей Назарович меня потом и в хвост, и в гриву…

— Яков Григорьевич, я верю, что вы действуете из самых лучших мотивов. Но мне действительно нужна эта информация и я ее получу. Если не от вас, так от кто-то другого. Прошу, облегчите мне жизнь. Со своей стороны обещаю в неприятности не ввязываться. А господину приставу и подавно ничего не говорить.

Парень замялся. Между бровей показалась морщинка. Не частая гостья на его гладком лбу. Затем опустил голову и тяжело вздохнул.

— На Поткинской она обитает. Дом приметный, из зеленого кирпича. Рядом булочная купца Камзолкина. Только середь дня ходу туда нет. С вечера двери открывают.

Поблагодарив рыжего, я направилась к дороге, где в ожидании пассажиров томились извозчики.

Уставшие, не выспавшиеся, они, заприметив меня, тем не менее расплылись в заискивающих улыбках. Авось барышня расщедрится, полрубля к тарифу накинет. И я бы накинула, не жалко. Но дойти до пролеток была не судьба.

Передо мной выскочила запряженная тройкой коляска. Резко остановилась. И с пассажирского сиденья раздался знакомый женский голос с повелительными нотками,

— Садитесь, барышня. С ветерком прокачу.

Оценивающий взгляд. Хитрый прищур.

Девушка даже не пыталась завуалировать свое приглашение прокатиться — помощью ближнему. Ее корыстные намерения читались на покрасневшем от мороза лице, как в открытой книге. И мне бы гордо отказаться. Да вот незадача — я тоже была не прочь устроить ей обстоятельный допрос.

Решившись, я незаметно кивнула плывущему за мной призраку, приняла от извозчика руку, ступила на подножку и села рядом с любопытной дамочкой. Укрыла ноги предложенной меховой накидкой, назвала улицу и номер дома тетушки, и демонстративно отвернулась в сторону. Всем своим видом давая понять, что добыча я не из легких.

— Позвольте, угадаю. Софья Алексеевна Леденцова. Племянница госпожи Замировской и невеста графа Бабишева?

«Тоже мне фокус!» — усмехнулась я про себя. — «Сотрудник желтой газетенки, из небольшого городка, узнал знакомый адрес. Или мне нужно впечатлиться?»

Девушка, меж тем, продолжала забрасывать удочки.

— Заметила вас в полицейском экипаже, прибывшем из Перемейского парка. Погибшая там ваша знакомица?

— С кем имею честь? — резко прервала я сорвавшийся на меня поток вопросов.

— Ох, какая я грубая. Покорнейше прошу простить. Дарья Спиридоновна Колпакова, городской репортер «Сплетника».

— Ведете криминальную хронику?

Верно не привыкшая, что вопросы задают ей, а не наоборот, девушка нахмурилась. Но быстро оправившись от замешательства, снова расплылась в покровительственной улыбке.

— А вам палец в рот не клади, Софья Алексеевна, — подмигнула она мне. — Откусите с корнем. Ваша правда. Увлекалась некогда написанием криминальных романов с