газопроводов (опять же по возражению Хейга) в ущерб интересам европейских союзников США нанесло удар по усилиям по созданию более прочного консенсуса западного альянса. И в своих повторяющихся идеологических заявлениях, бросающих вызов советской легитимности, Рейган, как показалось многим (не только в Советском Союзе), призывал к конфронтации, а не к диалогу. Хотя переговоры по контролю над вооружениями возобновились, мотивирующим элементом, очевидно, было европейское и американское общественное мнение, а не какое-либо желание администрации вести переговоры или ожидание успеха. Несмотря на "нормальные" дипломатические контакты, как позже подтвердил Хейг, не было реальной американской заинтересованности в достижении договоренностей; скорее, целью в 1981 и 1982 годах было донести до советских лидеров, что переговоры возможны только на основе советской "сдержанности и взаимности" на международной арене - как это было определено в Вашингтоне. Во второй половине 1982 года, после того, как Джордж Шульц сменил Александра Хейга, отношения между Белым домом и Госдепартаментом стали несколько более ровными, но никаких заметных изменений в поведении американо-советских отношений не произошло.

Брежнев умер 10 ноября 1982 года. К моменту его смерти, которую давно ожидали, в Вашингтоне оставались неразрешенные дебаты о том, как Соединенные Штаты должны реагировать на непредвиденные обстоятельства. Некоторые в администрации занимали жесткую позицию - советское руководство будет слабым, а Соединенные Штаты - слабыми. США должны оказать на него давление. Другие считали, что Соединенные Штаты должны поощрять возможные более умеренные тенденции в руководстве, подтверждая американское желание улучшить отношения. Другие же считали, что лучшим вариантом было бы остаться в стороне, посмотреть, что произойдет в Москве, и предоставить Советам самим продемонстрировать готовность к улучшению отношений. Был выбран третий вариант.

Похороны Брежнева в середине ноября дали возможность вице-президенту Бушу и министру Шульцу кратко встретиться с новым советским лидером, генеральным секретарем Юрием В. Андроповым, но, конечно, не было возможности для реальной дискуссии. Не было и реального интереса с американской стороны.

Через несколько дней после смерти Брежнева президент Рейган заявил, что Соединенные Штаты ждут "действий, а не только слов" от советской стороны, чтобы продемонстрировать заинтересованность в улучшении отношений. "В течение 10 лет разрядка была основана на их словах и не подкреплялась никакими делами... Для танго нужны двое". Выступая через несколько дней после этого с речью об отмене санкций в отношении трубопроводов и объявлении (со значительным преувеличением) Вестемского консенсуса по проблемам торговли между Востоком и Западом, Рейган вновь подчеркнул необходимость наращивания американской военной мощи, а также недопущения помощи Запада советской экономической мощи. Отметив, что Соединенные Штаты "приступили к наращиванию наших оборонных сил", что "позволило нам предложить наиболее полный набор предложений по сокращению вооружений и контролю за более чем четверть века" (еще одно значительное преувеличение), он также подчеркнул, что "нам еще предстоит пройти долгий путь". Таким образом, "процесс восстановления надлежащего баланса в отношениях с Советским Союзом не закончен. Потребуется время, чтобы восполнить потери, понесенные в прошлые годы". Что касается нового руководства Советского Союза, то "если оно будет действовать ответственно, то встретит готовый и позитивный отклик на Западе". Шульц повторил это через несколько дней, заявив, что, хотя он и вице-президент Буш были вежливо приняты в Москве во время встречи с президентом США.

 

Это может быть истолковано некоторыми как благоприятный "сигнал", "то, что мы действительно ищем, после того, как все сигналы состоялись, - это суть изменений в поведении [Советского Союза] по важным вопросам". Соединенные Штаты требовали от Советского Союза действий, а не просто слов, и испытывали советских лидеров на прочность.

 

Реакция брежневского режима, 1981-82 гг.

 

СОВЕТСКАЯ ПОЛИТИКА в мире всегда была гораздо более реактивной и отзывчивой, чем это обычно признается на Западе. В 1970-е годы СССР также проявлял инициативу в достижении разрядки с США и в усилиях по расширению своего влияния и присутствия в странах третьего мира. Однако в первой половине 1980-х годов, по ряду причин, советская политика стала еще более реактивной. Одна из причин заключалась в характере изменений в американской политике и в мире. Отказ США от разрядки оставил Советскому Союзу мало выбора в отношениях с США, кроме как ответить на новый американский вызов, который воспринимался не только как усиление гонки вооружений и геополитическое сдерживание, но и как конфронтация и крестовый поход, направленный против самой легитимности и существования советской системы и коммунистического правления. В то же время, не только не было новых привлекательных возможностей в третьем мире, но Советский Союз был перенапряжен в Африке и Азии, особенно в Афганистане, и экономически на Кубе и во Вьетнаме. По меньшей мере, не менее важно, что в первой половине десятилетия Советский Союз столкнулся с внутренними вызовами стабильности советского блока, вызванными событиями в Польше, продолжающимися экономическими проблемами внутри страны, и, наконец, неустойчивым состоянием самого советского руководства. Советский лидер, Генеральный секретарь Коммунистической партии Советского Союза Леонид Ильич Брежнев, серьезно болел с середины 1970-х годов, и к 1981-82 годам в возрасте 75 лет был едва способен функционировать даже в качестве номинального главы небольшой группы стареющих лидеров. Такая ситуация крайне негативно сказывалась на политике, подавляя любую возможность политической инициативы или даже эффективного реагирования. В эти упадочные годы правления Брежнева, при последующих переходных лидерах во главе с Ю.В. Андроповым и К.У. Черненко, а также в последние годы нового реформаторского руководства при М.С. Горбачеве внимание советской власти было поглощено внутриполитической ситуацией.

Реакционные тенденции усилились в 1980 году, когда рухнула разрядка 1970-х годов в отношениях с Соединенными Штатами. В то время как политика выжидания, чтобы увидеть, что в 1980 году в Москве, возможно, казалось уместным (как и курс наименьшего сопротивления), что в результате американских выборов может произойти что-то новое, но исход выборов, казалось, требовал нового ответа. По воле судьбы повод для нового авторитетного подтверждения или изменения генеральной линии советской политики появился именно в этот момент.

 

Одним из результатов успешных усилий брежневских лет по замене неопределенности и произвольных решений, ставших характерными для стиля политики первого секретаря Никиты Сергеевича Хрущева, стала регулярность проведения съездов Коммунистической партии Советского Союза с интервалом в пять лет. Такая регулярность этого номинально основополагающего партийного конклава должна была обеспечить ощущение участия в нем широких слоев членов партии, привить ощущение устойчивого и контролируемого движения партии вперед, обеспечить предсказуемую и регулярную основу для своевременного пересмотра политической линии и состава партийного руководства. Таким образом, двадцать шестой съезд должен был состояться весной 1981 года, и для изменения этого графика потребовалось бы серьезное политическое решение. Лидеры выбрали это время не