Вечером десятого июля самолет приземлился в международном аэропорту «Инчхон». Обратный вылет во Владивосток намечался на семнадцатое число, а значит, впереди ждала неделя отдыха в Сеуле. Остаться подольше затратно, да и недели для первого раза достаточно.

Алла добралась до города экспресс-поездом и так намучилась в сложном мире корейской транспортной системы, что почувствовала себя, будто вышла из леса, а на центральной станции прыгнула в первое же такси, протянув водителю ваучер отеля, указала на адрес, прописанный на английском и корейском языках.

–Seoul, Gangnam-Gu, New Hilltop Hotel, please,– произнесла она.

Таксист кивнул и повез ее по адресу, в элитный район Гангнам, где в своем легендарном клипе танцевал певец PSY, являя миру гламурный, размеренный стиль жизни населяющих его миллионеров. Всю дорогу Алла восхищалась идеальным покрытием южнокорейских дорог, сначала про себя, а позже, признав на протяжении пути закономерность, и вслух, изливала восторг на таксиста.

–This road… Is fantastic!

–If roads are bad, the people will have complain. And it will be bad… The government won't allow this,– разъяснил кореец.

Его ответ показался Алле наивным донельзя. «И что с того? Ну подумаешь, народ будет ругать власть за плохие дороги… Зато какие деньги можно отмыть».

Таксист посмотрел на нее с любопытством и спросил:

–Are you American?

–No-no, I’m Russian,– выпалила Алла, на что тот кивнул, будто сделал какие-то выводы, но из азиатской учтивости не сказал ни слова, а лишь сощурился и расплылся в услужливой улыбке.

Когда такси остановилось у отеля, она расплатилась с корейцем и поблагодарила его на двух языках.

–Thanks a lot! Kamsahamnida!

Последнее, корейское «спасибо» доставило таксисту особое удовольствие. Он ответил ей что-то на своем, но она уже не поняла, поскольку знание языка ограничивалось несколькими словами.

Отель произвел на Аллу приятное впечатление, просторный и светлый номер вполне отвечал заявленным трем звездам. Из окна открывался вид на улицу: по дороге пролетали иномарки, навороченные мотоциклы, тротуар пестрил кофейнями и ресторанами с корейскими вывесками, кругом мелькали азиатские лица, а пешеходный переход собирал такие толпы, что, казалось, народу раз в пять больше, чем на переходах в центре Владивостока. Но больше всего поразила крыша здания напротив: там находилась… автомобильная парковка! Оперевшись одной рукой о «Мазерати», деловой кореец разговаривал по мобильному телефону и, должно быть, чувствовал себя властителем мира.

На улице кипела новая, настолько интересная жизнь, что возбужденная Алла отошла от окна и бросилась к чемодану с вещами. Ей не терпелось стать частью той неизведанной жизни, что с каждой минутой влекла ее все больше. Она надела свой лучший сарафан и отправилась гулять по вечернему Сеулу, отбросив все страхи. На подсознательном уровне к ней пришло ощущение, что где-где, а в Гангнаме за безопасность можно не переживать, все до последнего столба здесь вселяет уверенность в полной защищенности. Ей не дадут заблудиться или попасть в неприятности, которые могут подстерегать иностранца в неблагополучной стране. Она понимала, что если и заблудится, подойдет с визиткой отеля к любому таксисту, и тот без проблем довезет ее до места. Жителям Гангнама подходит выражение «жить как у Христа за пазухой», только в данном случае не у Христа, а у южнокорейского правительства.

Квартал за кварталом Алла шла как зачарованная, огни большого города ее манили; она шла наугад, без цели, без маршрута, находилась как будто в состоянии опьянения или во сне. Беспричинная радость, необычная обстановка, люди вокруг – ей казалось, что все это происходит не с ней, а с кем-то другим. Рядом не было того, кто мог бы ее ущипнуть и доказать, что все это не сон, не кадр из фильма о красивой жизни, а явь и происходит с ней на самом деле.

Где-то впереди мелькнул знакомый силуэт, прозвучал знакомый смех… Сердце забилось, Алла участила шаг. «Вот так встреча, имел бы совесть! Расстались, а он уже с другой!»– тяжелый вздох, и снова мокрые глаза… Нагнала парочку, сама не зная зачем. Заявить сопернице, что все еще считает его своим? Или посмотреть в его глаза и раствориться в них?

Она дернула парня за руку, и тут ее прошибло потом: то был не Пашка. Обернулся красивый кореец, со спины похожий на бывшего; его подружка вскрикнула от неожиданности. Ошарашенная парочка в немом волнении уставилась на Аллу, а она, готовая провалиться от стыда сквозь землю, принялась рассыпаться в извинениях, насколько позволял ее английский. Корейцы посмотрели на нее как на умалишенную и, сказав что-то на своем, поспешили прочь.

Алла поплелась по улице, чувствуя себя полной идиоткой. Ей казалось, все стали свидетелями ее позора и теперь смотрят вслед; ихотя в действительности никому до нее не было дела, она отделилась от толпы и скрылась в ресторанчике, первом попавшемся на глаза.

Зачем она приехала в Сеул, где ощущала присутствие бывшего парня и в лицах прохожих узнавала его черты, зачем? Как сложно признаться в том, что ее тянет к нему. Любовь стала болезнью, приобрела хроническую форму с периодическими обострениями в виде приступов истерик, слез, а путь до полного исцеления представлялся мучительным и долгим. Алла ошибалась, решив, что преодолела этот путь наполовину: приезд в Сеул вернул ее на сто шагов назад, сковырнул плохо затянувшуюся рану, и даже на отдыхе ей не было покоя. На смену радости в душе поселилась печаль; кто бы знал, какая параллель проходила между поездкой в Корею и резко оборвавшимся романом с Пашкой, полукорейцем. Он был здесь много раз. Прогуливался по тем же улицам, заходил в те же кафе…