Шрифт:
Закладка:
—Тебе идет этот автомобиль,— все-таки не удерживаюсь я от комплимента. Невыносимо постоянно молчать.
—Долго не выбирал,— отзывается он.
Я рассматриваю серебристую воронку воздухозаборника и, непроизвольно сжав колени, решаюсь. Снова выбрасываю белый флаг.
—Я рада, что у тебя все хорошо.
Адиль не отвечает, продолжая смотреть на дорогу, отчего мой сентиментальный настрой моментально трансформируется в растущую злость. Хотя это и не злость даже, а непонимание, бешенство, потребность орать на него и сыпать обвинениями.
Зачем тогда вызвался до дома везти, если даже отвечать не хочет? Язык отсохнет от простого «спасибо»? Он же любил меня когда-то, я точно знаю. Сам признался однажды, когда я повисла на нем: «Скажи да скажи». «Знаешь же, что люблю» — вот так он мне ответил. Ох, какая я была счастливая в тот день! Да и в последующие несколько. Каждое его нежное слово ловила, как волшебную пыльцу, и потом подолгу ей любовалась. Адиль всегда был скуп на слова, но его поступки о многом говорили: как он в толпе на концерте людей расталкивал, чтобы меня кто-нибудь, не дай бог, не задел, или как хотел меня в любой момент и в любом месте. И после секса мог подолгу на меня смотреть, лежа рядом. Было и много других подсказок, но вспоминать их не имеет смысла.
—Меня вот здесь,— киваю я на подъезд справа.
Адиль дергает ртом в скрытой усмешке, и в этот момент я точно знаю, что послужило тому причиной. Рядом с крыльцом припаркован автомобиль Димы. Ярко-синий, блестящий и идеально чистый, он сразу бросается в глаза.
Следом раздается телефонный звонок. На экране Димин номер. Я не раз замечала, что уДимы будто есть встроенный датчик на опасность. Наверное, это неконтролируемая ревность обостряет интуицию.
Я быстро прикладываю трубку к уху и, выпалив: «Я подъехала. Буду через минуту», сбрасываю вызов. Дима обязательно начнет задавать вопросы, предпочту ответить на них лично.
Адиль задумчиво смотрит вперед, кисть переброшена через колесо руля.
—В общем, по поводу врача я узнаю,— неестественно бодро говорю я, попутно запихивая телефон в сумку.— Не исключаю, что нужно будет привезти маму на осмотр. Так будет лучше, поверь…Возможно, ей скорректируют дозы препаратов. И проверенную сиделку тоже найду. У нас хорошие девочки есть…
Он поворачивается, смотрит мне в глаза. За семь летАдиль либо разучился чувствовать, либо в совершенствеовладел умением держать лицо. В его взгляде я ничего не могу разглядеть, кроме разве что серых теней.
И не выдерживаю. Ему всегда удавалось выводить меня на эмоции, да и день выдался непростым.
—Какого черта ты все время молчишь?— в отчаянии шиплю я.— Неужели за столько времени совсем нечего сказать?
Тени в его глазах сгущаются, в них даже появляется блеск.
—Чего ты услышать хочешь? Ты живешь…— Адиль делает кивок головой, указывая на синий бампер порше,— Вот и живи, не дергайся.
Я презираю себя за то, что буря, бушующая внутри, слишком схожа с бурей семилетней давности. Только семь лет назад я могла завизжать и наброситься на него с кулаками, а сейчас не имею права. Но эмоции почти те же, и это угнетает.Я все-таки дура, если подумала, что сегодня между нами что-то изменилось.
—За мою жизнь можешь не переживать. У меня всё отлично.Просто понять пытаюсь, почему ты тогда так поступил.
—Захотелось сменить обстановку,— безлико отвечает он, дернув ладонью, свисающей с руля.— Достаточная причина?
Я сглатываю сухое жжение в горле, которое за секунду заразило собой грудь.РавнодушиеАдиля способно иссушить все вокруг.
Приходится прочистить горло, чтобы не говорить шепотом.
—Тогда этого было недостаточно.Теперь, думаю, вполне.
По крайней мере, этот диалог избавляет нас от необходимости вежливо прощаться. Хватит и того, что я не буду оглушительно хлопать дверью.
—Даш, это что было, а?— Дима, встречающий меня в дверях, смотрит возмущенно.— Почему ты вышла из его машины? Ты к отцу ездила или куда-то еще?
Не глядя на него, сбрасываю с ног обувь и роняю на пол сумку. Туалет. Да, мне нужно туда. Там есть замок, а замок означает уединение.
—Я все объясню, ладно?— бормочу, сфокусировавшись на спасительной двери.— Просто дай мне минуту.
—Бывший твой будет сегодня, не в курсе?— ехидничает Дима, помогая мне выйти из машины.— А то что-то его мерседеса не видно.
Я закатываю глаза, больше не пытаясь прятать раздражение. Он никак не может забыть, что Адиль довез меня до дома. Я готова была терпеть его подначивания первые пару дней, но точно не спустя неделю.
—Сейчас проверю телефон. Наверное, пропустила сообщение о том, что он опаздывает.
Дима зло дергает челюстью, вызывая во мне почти садистское наслаждение. Его патологическое чувство собственности — недостаток, который порой сводит с ума. Сам того не подозревая, Дима лишает свой образ того сияющего мужского благородства, которое однажды меня в нем так сильно подкупило.
—Не смешно, зай,— сухо изрекает он, но за талию все же обнимает.
Мы приехали в гости к Роберту, закрывать сезон шашлыков, а ссориться при друзьях Дима не любит.
—Уже давно не смешно, так что предлагаю на этом остановиться. Еще один намек на тот случай, и я уеду ночевать в свою квартиру.
—Не начинай, а?— примирительно ворчит Дима.— Тоже моду взяла: чуть что, грозить отъездом.
В этом он прав. Этот эффективный способ давления на него я нещадно эксплуатирую при каждом удобном случае. Не нужно подбирать слова, не нужно стараться быть убедительной и вступать в долгоиграющую полемику. Небольшой шантаж — и цель достигнута. От такого сложно отказаться.
У ворот нас по обыкновению встречает гостеприимный Роберт. Пожимает руку Диме, обнимает меня, добродушно шутит.
—Что, Дашуль, сегодня пациенты без ангела-хранителя остались? Ну и ладно. Зато, как белые люди, со всеми в баню пойдете.
За столом в беседке сидит вся наша компания. Мы с ребятами из тех счастливчиков, что за годы не потерялись, и в этом огромная заслуга Робсона. Друг с другом мы знакомы еще со школы, но собрал нас вместе именно он. Меня, например, везде таскал с собой и представлял всем как младшую сестренку. Именно этот статус много раз ограждал меня от посягательств местных гопников: Роберта любили и уважали все, кто его знал. Даже Адиль.
Его, кстати, сегодня действительно нет, и по этому поводу мне стоит испытывать облегчение. Контакт сиделки и информацию о консультации у невролога я передала через Роберта. Номер телефонаАдиля не стала узнавать принципиально — после нашей последней беседы это бы сошло за мазохизм.
—Сегодня без покера?— Дима кивает на стол, где между пивом и закусками разложены карточки«Монополии».
